Книга Клинок белого пламени - Анна Тьма

Не отпускало беспокойство о брате и оставленных спутниках, но, припомнив обрывки разговоров в отряде, который доставил его в Некорон, Альтис сделал вывод, что спутники уцелели. А если выжили – выпутаются. Лишь бы Арох геройствовать не бросился. Хотя на разумность Волка можно не рассчитывать.

Остается ждать. И думать. Его почему-то решили пока оставить в покое. Поэтому нужно как можно быстрее восстановить силы. И неплохо немного выспаться, а заодно договориться со Зверем, чтобы явился по первому зову.

Неприятности начались на следующий день.

Ниара пришла во второй половине дня, осмотрела раны Альтиса, заново перебинтовала. Ему пришлось сбросить запредельную для живого существа температуру, чтобы целительница смогла это сделать. Бинты для него сделали специальные, тоже огнестойкие. После перевязки он снова начал разогревать тело до жара доменной печи, но резкий сброс не мог пройти безболезненно.

Целительница дала ему самое сильное обезболивающее, какое только нашлось в ее запасах. И сидела рядом, отвлекая разговором, пока Пламенному не стало легче. Увидев, что постепенно с его слишком красивого для легендарного убийцы и страшного ублюдка лица сошла мертвенная бледность, а дыхание из осторожного и прерывистого стало спокойным и ровным, приготовилась уйти. Ей тяжело было долго находиться рядом с ним. Альтис даже не подозревал, как точно попал в цель, сказав, что лучше бы она продолжала его ненавидеть. Она и ненавидела. Ровно до того момента, пока не посмотрела в эти сине-золотые глаза, не увидела мальчишескую улыбку. Не вязался образ безжалостного палача, садиста, безумного в своей жестокости, с этой открытой и грустной улыбкой.

Дверь распахнулась неожиданно. Женщина вздрогнула, увидев на пороге огромного лысого сотника. Это был страшный человек, его боялось даже собственное окружение. Целительница попыталась стать совсем незаметной.

– А, Мишма, – хмыкнул Альтис, не пытаясь даже подняться с койки, и Ниара удивилась презрительно-пренебрежительному тону, каким это было сказано. – Какого нежитя тебя сюда принесло, жертва криворуких повитух?

– Смотрю, ты разговорчивый стал, – усмехнулся демон, входя и с любопытством рассматривая давнего врага. – И ничуть не изменился, златоглазый ублюдок.

– Да и ты все такой же урод, – отозвался Пламенный. – Я спрашивал, чего приперся, рожа гнусная? Или ты, кроме мата, слов других не понимаешь? Могу и матом поинтересоваться… – И поинтересовался. А еще указал путь, по которому следовало бы лысому проследовать дальше. Так, что всегда спокойная Ниара вспыхнула от смущения. В нимадоргском очень много заковыристых ругательств.

Мишма зарычал и ответил. Той же нецензурщиной, объясняя, что просто не может упустить возможности плюнуть в рожу старому врагу перед тем, как его убьют. Альтис сел на койке, ответив жестом и таким красноречивым выражением лица, что слов просто не понадобилось. Чуть опустил голову, и Ниара различила едва слышный шепот:

– Тихо, вдоль стеночки, уходи, пока я его отвлекаю…

Женщина послушалась совета и серой мышкой осторожно, так, чтобы побыстрее оказаться вне поля зрения страшного воина, прокралась к выходу, пока два врага еще по разу «обменялись любезностями». И едва она успела почувствовать себя в безопасности, как огромная ладонь обхватила ее горло и припечатала к стене. Страшный сотник взглянул заинтересованно:

– Хм, а ничего мышка.

– Мишма… – Голос оказался на удивление спокойным и миролюбивым. От звона металла о доски пола сотника перекосило, и он повернулся к пленному. Браслеты лежали на полу. С ободранных рук стекали тяжелые красные капли, срываясь с пальцев и ударяясь об пол. Он продолжил все так же мирно, даже не глядя на нимадоргца: – Я давно тебя бил, Мишма? Если не считать те последние два случая, когда вас было трое против меня одного и когда ты застал меня врасплох после битвы? Ты давно не нарывался на мой кулак своей рожей?

– Н-да, не нужно было бить тебя по голове, – протянул воин. – Ал, я ведь сильнее. И ты пленник. Ты ничего не сможешь сделать, в то время как я могу все. Ты это понимаешь, сын Пламени?

– Это ты чего-то не понимаешь, сын Мрака. Даже если загнать в угол крысу, она станет львом. Твои подельники загнали в угол льва. Ты ведь боишься меня, – произнес он и поднял взгляд от содранной браслетами кожи. – Кроме того, хотя Альтаир держал это в секрете, со временем слушок разнесся. Я ведь изгоняющий, Мишма. Слабый, но достаточно опытный. Редкий дар для таких, как мы, верно? Я бы даже сказал – уникальный.

Мальчишки, которого Ниара видела раньше, как не бывало. Юноша, стоящий посреди каменной кельи, являл собой средоточие величия, спокойствия и уверенности. Так спокоен великолепный меч в ножнах. Так уверен хорошо наточенный топор палача, занесенный над головой. Так велик только бог Купола…

Рука, сжимавшая целительнице горло, исчезла. Сотник, коего опасался сам маршал, отступил перед пленным, который ростом не доставал ему даже до плеча и рядом с огромным нимадоргцем казался хрупким ребенком. Отступил, глядя с лютой ненавистью.

– Тебе осталось жить не больше трех суток, последний Грифон. – Нимадоргец ухмыльнулся. Как ни пытался он сделать эту ухмылку презрительной, все равно проглядывал страх. – И я посмотрю, как ты переживешь эти три дня, которые превратятся для тебя в пасть Кошмара!

– Смотри, как бы эти три дня не стали для тебя его задницей, – отозвался Пламенный.

Мишма, пятясь, вышел. Ниара вздрогнула, когда дверь с грохотом закрылась. Перевела взгляд на пленника. Тот стоял, обхватив себя рукой за левый бок, и почти не дышал. Бледное до серости лицо и посиневшие губы. Пошатнулся и сел на доски пола там, где стоял. Тихий шепот заклинания сорвался, сменившись едва слышным стоном боли.

Ниара бросилась к пленнику, готовя на пальцах нужное целебное заклятие. Она поняла сразу – слабое сердце. Заклинание скользнуло по раскаленной коже и исчезло.

– На меня… не действует… – выдохнул юноша и лег на пол.

– Потерпи! – взмолилась женщина, обыскивая карманы мантии, в которых всегда носила самые необходимые медикаменты. – Сейчас, у меня есть лекарство…

Но он уже не дышал, взгляд остановился…

Они ворвались, едва не сшибив дверь с петель, и быстро оттеснили женщину от парня. Странный пожилой эльф и человек-аристократ. Следом вбежал рыжий юноша со страшным шрамом от ожога.

– Все плохо, – сообщил очевидное Криатон. Он положил ладонь напротив сердца Альтиса и надавил. – Гораздо хуже, чем обычно. Организм изношен, сердце не выдержало сверхнагрузки. Дариат, смотри, где неправильно.

Над ладонью демиурга вспыхнуло нечто, состоящее из сотен переплетенных красных линий.

– Вот здесь, здесь и здесь должно быть вот так, так и так. – Дариат пальцем подправил нужные линии. – Фактически сердце разорвано в трех местах. А порок даже ты не исправишь. Все слишком перепутано и закреплено в таком виде.

– В чем дело?.. – Криатон нахмурился, пытаясь понять, что не дает ему вернуть к жизни демона. Понял. – Руан! Частично сними Печать, она не дает мне действовать.