Книга Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь

– Глупость какая-то, – сказал Алексей. – Иван уже вступил в права наследства, а она еще искала какое-то завещание.

– Мне кажется, она не совсем нормальна, – ответил Константин Петрович, – какое-то исступленное желание завладеть наследством Горчаковых. Она ведь им по большому счету и не родственница.

– Как? Кажется, племянница или что-то в этом роде.

– Она – неродная дочь племянника Анны Дмитриевны.

– Вот это да! – удивился Алексей. – То есть наследник все-таки один – Иван Горчаков?

– И Лидия претендует. Говорит, что она – незаконнорожденная дочь Ильи Ивановича Горчакова.

– Опа!

– А вот и опа!

– Это она со слов матушки знает?

– Вот тут у меня промашка вышла. Матушку я не допросил еще. Ты бы съездил к ней сам, поговорил бы душевно, а то у меня сегодня еще свидетели вызваны и в СИЗО надо наведаться. Адрес есть?

– Адреса нет, но есть телефон.

– Вот адрес, поезжай, только советую ехать вдвоем. Почему-то эта дама у меня вызывает смутные подозрения.

– Поеду с Сашей Мальцевым, а то он на бумагах засиделся.

Алексей встал, пожал руку Константину Петровичу, а потом вернулся.

– Костя, а кто же их отравил? – спросил он. – Я так понимаю, что не Корчак?

– Не она. И Фомина убила не она. Пока не знаю, кто. По ней только подстрекательство к нападению на Ивана.

А он уже обрадовался, что все преступления раскрыты. А ничего еще не раскрыто, все надо начинать сначала.

Мария Геннадьевна – сухонькая, небольшого роста старушка, принимала оперативников в маленькой, неуютной комнатке, которую она называла «залой».

– Проходите в залу, – предложила она, когда Алексей и Саша предъявили ей свои удостоверения, – только обувь снимите.

В квартире пахло какой-то едой и – остро – сердечными каплями. Флакон с каплями как-то демонстративно стоял на журнальном столике вместе со стаканом воды.

Саша расположился на продавленном диване, Алексей сел на стул. Мария Геннадьевна бочком присела в старое кресло, накрытое клетчатым пледом.

– Слушаю вас, господа, – с достоинством сказала она.

– Мы пришли поговорить о вашей дочери, Мария Геннадьевна, – начал Алексей и заметил, как она расслабилась: плотнее уселась в кресло, сложила на коленях руки.

Это было странно. Ни в чем противоправном ее не подозревали, и беспокоиться ей не о чем, кроме дочери. Кажется, есть что-то, что она скрывает и чего опасается. У Алексея не было подробного плана допроса, он на самом деле пришел поговорить о Лидии.

– А что с моей дочерью? – спросила женщина. – Она звонила на этой неделе, обещала продукты завести.

– Вы сами по магазинам не ходите? – подал голос Саша.

– Я? По магазинам?

Кажется, ее возмутил этот простой вопрос. – Почему я должна ходить по магазинам?

– Ну, некоторые считают это развлечением: можно встретить знакомых, увидеть новые продукты, просто прогуляться, – пришел на выручку Саше Алексей.

– Гулять я хожу на бульвар, там же встречаю знакомых, а по магазинам не хожу уже лет десять, не вижу в этом смысла. И потом, дочь должна мне помогать. Я для нее ничего в жизни не жалела, все для нее.

– Скажите, Мария Геннадьевна, а где ее отец? – задал главный вопрос Алексей.

По тому, как она сразу подобралась и взглянула на него – остро, с ненавистью, – он понял, что разговора не получится, по крайней мере, сегодня.

– Кто вы такой, молодой человек, чтобы я перед вами исповедовалась? Кто вы такой?

Она почти кричала. Алексей испугался, как бы с ней не случился сердечный приступ.

– Успокойтесь, Мария Геннадьевна, – сказал он как можно мягче, – я не хотел вас обидеть.

Она вдруг опомнилась, вновь расслабилась и даже улыбнулась, но Алексей, по тому, как двигались ее руки и кривился рот, видел, что она нервничает.

– Извините, я сорвалась, – сказала она после некоторой паузы, – просто вспомнилось многое. Он был очень непростым человеком, его имя было слишком хорошо известно в узких кругах, ну, вы меня понимаете? Я не могу его назвать.

Все это напоминало хорошо отрепетированный монолог. Алексей ждал продолжения.

– Он был женат. Нашу страсть мы были вынуждены скрывать не только от общественности, но и от его жены. Оставить жену он не мог, так как был на виду. Ах, как давно это было.

Она мечтательно закатила глаза и театрально промокнула крошечным платочком несуществующие слезы. Смотреть на это было почему-то неудобно. Как будто шел спектакль с плохими актерами.

– Да, мы в курсе, – решился прервать ее монолог Алексей, – Лидия утверждает, что ее отец – Илья Иванович Горчаков. Правда, проводился тест на ДНК с его родным братом, и по заключению, она не может быть родственницей семьи Горчаковых.

Мария Геннадьевна неожиданно быстро вскочила с кресла и подошла вплотную к стулу, на котором сидел Алексей. Он испугался, что она его ударит.

– Это все подстроено и куплено за большие деньги, – почти закричала она, – а Лидка дура. Я ей ничего не рассказывала, она сама все придумала. Да, она дочь, – гордо заключила женщина, – и я сделала все возможное, чтобы ввести ее в эту семью, но ее не приняли. Мы были на положении прислуги. Жена Ильи наняла меня шить ей наряды. А когда я намекнула ей, что у меня отношения с ее родственником, она только засмеялась мне в глаза.

– Хорошо, Мария Геннадьевна, успокойтесь. А какие отношения у вас были с Анной Корчак?

– А, с этой придурочной? Да никаких не было. Пришла поговорить, – продолжила она издевательским тоном, – хотела к деньгам примазаться. Ну, я ей объяснила, кто она такая и кто моя дочь. И что, в случае чего, наследство все нам достанется. Я имею на него право. Я спала с этим стариком, я пресмыкалась перед этой оперной дивой. Все я. И дочь моя имеет такое же право, как Ванька.

– Это вы Ивана Ильича так именуете? – с иронией спросил Алексей.

– Для меня он Ванька, – заключила Мария Геннадьевна. – Извините, пожалуйста, спасибо, будьте добры. Тьфу, ничего по-человечески не скажет, все по этикету. Тьфу, а сам – сморчок сморчком.

Для Алексея это было открытием. Ничего подобного он не предполагал. Ему казалось, что мать Лидии должна быть благодарна Ивану за хорошее отношение: лекарства ей, одежда Лидии, да и квартира, в конце концов! Оказывается, и за добро можно ненавидеть.

– Скажите, а когда вы в последний раз виделись с Петром Ивановичем и его женой?

– Это с ювелиром, что ли? – Да.

– В октябре прошлого года, – ответила она быстро, – сама хотела у меня платье пошить, я к ним заезжала.

Слишком быстро ответила, как будто ждала этого вопроса. Хотя, может быть, ему кажется? Не вызывала эта женщина у Алексея симпатии, ну вот ни чуточки!