Книга Осада - Иван Алексеев

Уже через четверть часа карета, как ни в чем не бывало, мирно катила по большой дороге в респектабельный портовый город Ревель. Михась, выполняя роль кучера, сидел на козлах. А в карете с простреленными дверцами Катька отдувалась за них двоих, объясняя сержантам, откуда у мисс Мэри столь специфичные навыки, о которых им, сержантам, было неведомо, а вот лейтенант Русс почему-то все знал, и в боевой ситуации командовал знатной леди так, будто десять лет провоевал с ней плечом к плечу в одной роте. Катька врала, как всегда, очень убедительно, что она, дескать, сызмальства участвовала в охране и обороне собственных плантаций от свирепых дикарей и злых пиратов. А лейтенанту сие было известно, разумеется, от ее задушевной подруги, леди Джоаны. Паркс, слегка приоткрыв рот, заворожено таращился на девушку, как на заморскую диковинку. Мэрдок вначале угрюмо хмурился, словно его сверлила какая-то странная мысль, но потом вдруг просиял и облегченно воскликнул:

– Ну конечно же, все правильно: это тоже была женщина!

Катька, замолкнув на полуслове, недоуменно уставилась на него. Паркс, оторвав взгляд от великолепной мисс Мэри, также вопросительно посмотрел на товарища.

– Когда мы прорывались сквозь засаду в лес, – торопливо и сбивчиво принялся объяснять Мэрдок, – я палил в центр их боевого порядка. Ну, вы понимаете, там должен был быть командир. Так вот, мне тогда показалось на миг, что это была женщина. А теперь я в этом уверен. Если мисс Мэри может сражаться, как заправский морской пехотинец, то наверняка и та разбойница могла быть тоже, как мисс Мэри… Простите, миледи, я не то имел в виду!

– Вам незачем извиняться, мистер Мэрдок! Я вас прекрасно поняла. Скажите, вы в нее попали?

– Разумеется, попал, – утвердительно кивнул бравый сержант.

– Ты убил женщину, Том? – озадаченно вздернул брови Паркс.

– Во всяком случае, я в нее попал. Она ведь тоже целилась в меня, но не успела выстрелить, завалилась в траву от моей пули.

При этих словах Тома Михась, слушавший разговор в карете через открытое оконце, резко натянул вожжи. Кони, захрапев, встали. Сержанты, решив, что на их карету опять напали, распахнули дверцы и выкатились на землю, готовые к стрельбе. Но вокруг все было тихо и безлюдно.

– Лейтенант! В чем дело? – требовательным резким голосом воскликнула мисс Мэри.

– Ничего… Простите, миледи… Мне что-то привиделось там, за обочиной, – растерянно произнес Михась, пытаясь взять себя в руки. Повернувшись на козлах, он наклонился к самому оконцу и шепотом, чтобы не слышали сержанты, все еще стоявшие рядом с каретой, спросил по-русски: – Это была она?

– Потом поговорим! – прошипела Катька, и громко скомандовала: – Джентльмены, ложная тревога! Занимайте свои места в карете. Продолжаем движение!

Сержанты уселись в карету. Михась щелкнул кнутом. Вскоре вдали показались высокие шпили соборов солидного и спокойного портового города Ревеля.

Капитан английского судна устроил в честь прибывших на борт гостей и пассажиров роскошный обед. Как истинный англичанин он испытывал врожденное почтение к аристократам, и, разумеется, был счастлив лицезреть достойную представительницу этого благородного сословия, мисс Мэри. Как моряк британского королевского флота, он с огромным уважением относился к морским пехотинцам. Поэтому для него было большой честью принимать у себя лейтенанта и сержантов флагманского экипажа, хотя бы и отставных.

Необходимое письмо о том, что мисс Мэри приказывает своим сопровождающим оставить ее на попечение лейтенанта Майкла Русса, а самим отправиться к леди Алисе с целью вручить ей на хранение важные семейные документы, касающиеся чести лорда Локлбриджа, было тут же составлено, заверено подписью капитана и судовой печатью. Вышеупомянутый «важный семейный документ», являвшийся не чем иным, как пресловутой распиской мистера Смита, был торжественно упакован в плотный конверт и опечатан сургучом.

После обеда мисс Мэри и Михась церемонно раскланялись с капитаном и тепло попрощались с сержантами.

– Надеюсь вскоре увидеться с вами вновь, джентльмены, – мисс Мэри протянула им руку для поцелуя. – Я горжусь тем, что мне посчастливилось путешествовать со столь отважными и благородными людьми, как вы.

Сержанты галантно поцеловали ручку благородной даме, крепко обнялись с Михасем.

– До свидания, друзья!

Когда стук колес отъехавшей от причала кареты с наскоро заделанными корабельным плотником пулевыми пробоинами затих в глубине ведущий из порта в город улицы, Джон украдкой смахнул слезу, а Том задумчиво произнес:

– Сдается мне, что мисс Мэри раздумала возвращаться к своему жениху. Ты видел, как на нее во время пира смотрел влюбленными глазами тот русский офицер, сэр Ричард, приезжавший к нам в Портсмут пять лет назад за леди Джоаной? Я не знаток, женских сердец, но, разрази меня гром, похоже, что и она взирала на него в ответ весьма благосклонно. Возможно, планы мисс Мэри столь резко поменялись как раз из-за этого русского офицера.

Жаль, что Разик не мог слышать сих рассуждений бравого сержанта. Он, безусловно, оказался бы на седьмом небе от счастья.

Карету с лошадями Михась и Катька оставили прямо на дороге, недалеко от деревни, в которой наняли сей экипаж, чтобы не вдаваться в долгие объяснения с местным населением по поводу исчезновения их кучеров, убитых вервольфами. К ивовым зарослям на заболоченном берегу озера, в которых была спрятана ладья, они добрались пешком, напрямую через знакомый им лес. Ладья, запрятанная так, что и с собаками не сыщешь, дожидалась их в целости и сохранности. Вскоре над серой гладью озера взметнулись тугие паруса, и свежий ветер понес брата с сестрой в обратный путь к осажденному городу.

Перед входом в реку Великую Михась, стоявший на румпеле и управлявший ладьей, окликнул сестренку. Катька, только что закончившая заряжать вторую уключную пушечку левого борта, аккуратно зачехлила дуло и, цепляясь за ванты, ловко перебралась прямо по планширю на корму.

– Как будем преодолевать цепь? – спросил Михась. – Ночью, скрытно вплавь, или днем, на ладье внаглую?

Он чуть ли не впервые в жизни не обращался к сестре свысока, как старший брат, а говорил с ней на равных. Катька возликовала в душе, захотела его обнять, как в детстве, прижаться щекой к его груди, но время для проявления чувств было совсем не подходящее.

– Предлагаю как обычно – внаглую! – спокойным деловым тоном ответила девушка. – Пойдем к пристани возле цепи открыто, на всех парусах. Одежда на нас немецкая, стража даже вблизи ничего не заподозрит. Откроем огонь в упор, положим стражу, взорвем цепь, и помчим на ладье по реке под стены, под прикрытие затинных пищалей.

Согласен! – коротко кивнул Михась.

Они, как и было задумано, вошли в реку среди бела дня и, не таясь, пошли к протянутой с одного берега на другой цепи, перегораживающей лодкам путь к городу. Возле вкопанного в землю столба с воротом, на котором крепилась цепь, был оборудован небольшой дощатый причал. На земляном бруствере стояли два полевых орудия, которые должны были огнем пресекать попытки пройти сквозь цепь по противоположному берегу. Охранял все это хозяйство караул из полутора десятка гайдуков.