Книга Пари - Айя Субботина

исполнителя или типа того. Другой причины личного присутствия моей тушки в офисе быть не может — я может и дурочка, но больше ничего с Лексом не подписывала. А он, каким бы мстительным гадом в итоге не оказался, не опустится до мелочного требования возмещения ему всех потраченных на меня средств.

— Я смогу подъехать в офис… — смотрю на часы, прикидываю время, — к двух часам.

— Буду ждать вас там, Виктория. Хорошего дня и до встречи.

Со всеми этими разговорами, кофе приходится допивать буквально в два глотка, и я бегу в ЗАГС, бросив на три аппетитных шарика мороженого тоскливый голодный взгляд.

На этот раз Марат уже на месте — красуется среди простых смертных в белоснежном костюме и нарочито контрастной темной рубашке. Не спорю, что иногда такой визуальный прием смотрится выигрышно, но Марата этот образ делает только еще более карикатурным. Хорошо, что на этот раз мне хватает терпения оставить при себе свое мнение до момента, пока мы оба не поставим подписи на документах о разводе. Он всматривается в них несколько долгих минут, а потом нарочито громко заявляет:

— Кстати, моя теперь уже бывшая женушка, я продал свои акции «Гринтек». Хочешь знать, кому?

— Не-а, не хочу, — говорю совершенно искренне. Если бы не необходимость ехать к ним в офис, я бы вообще вычеркнула эту контору из своей жизни как страшный сон.

Марат кривит нос, категорически расстроенный тем, что отрепетированная им громкая фраза не произвела вообще никакого впечатления. И когда я уже иду в сторону выхода из дома с колоннами, неожиданно догоняет меня и преграждает путь.

— Я продал их Лексу! — выпаливает какой-то скомканной скороговоркой. — ты даже представить себе не можешь, за какие деньги!

Если честно, мне бы такое даже в голову не пришло. Лекс столько раз говорил, что хочет пустить «Гринтек» по ветру, что покупка его акций еще и за дорого, на фоне этих его заявлений, кажется совершенно абсурдной. Зачем покупать за дорого то, что скоро не будет стоить совсем ничего? Но у Марата такая довольная рожа, что нет причин сомневаться в его словах — я прекрасно знаю, как трусливо бегают его глазки, когда он пытается вешать лапшу на уши.

— Это все или будут еще какие-то бестолковые новости на сегодня? — изображаю скучающий зевок, прекрасно зная, как Марата бесит, когда его грандиозную личность не воспринимают всерьез.

— На твоем месте, стерва ты паршивая, я бы задумался, почему он выкупил мои десять процентов, но наплевал на твои двадцать! — брызжет слюной Марат.

— Может потому что мы договорились о чем-то у тебя за спиной, м-м-м-м? — умело разыгрываю спектакль о несуществующем заговоре. И глядя на то, как испуганно вытягивается рожа Марата, охотно развиваю придуманную только что историю грандиозного заговора. — Тебе не приходило в голову, что ситуация может выглядеть совсем не так, как может показаться на первый взгляд? И что акции «Гринтек» сейчас стоят так дешево не потому, что скоро не будут стоить совсем ничего, а как раз наоборот? И что все это — просто маленький, но очень удачный спектакль для таких дуралеев как ты, которые радостно продадут свою долю, погнавшись за небольшой наценкой, а через год будут кусать локти, потому что их стоимость взлетит до небес?

Понятия не имею, откуда в моей голове все это берется — видимо, уроки с Хасским и мои бессонные ночи над учебниками и пособиями по бизнесу, записались на «корочку». В любом случае, все, что я говорю кажется таким убедительным, что в это готова поверить даже я. Про Марата можно даже не говорить — он моргает и начинает нервно жевать губы. Ну как тут не воспользоваться ситуацией и не устроить ему на прощанье маленький инфаркт?

— Кста-а-а-а-ати, — нарочно выразительно тяну, чтобы он тут же вытянулся по струнке, — просто напоминаю, на всякий случай, что я имею право на долю всего совместно нажитого в браке. А договор о продаже акций «Гринтек» ты заключил… когда? Вчера? Позавчера?

Марат нервно взвизгивает и позорно убегает с «поля боя».

Буду считать, что его сверкающие пятки — достаточная моральная компенсация за все, что этот урод мне сделал. Даже настроение сразу поднимается. Остается надеяться, что оно останется таким же приподнятым и после визита в офис «Гринтек».

На этот раз охрана не мешает мне пройти через проходную. Останавливают только на секунду, чтобы вручить временный пропуск. Что-то в поведении этих двух горилл, которые в прошлый раз, не моргнув глазом, собирались вышвырнуть меня через порог, как воришку, заставляет насторожиться. Сейчас они ведут себя как будто даже… подчеркнуто вежливо. Неужели совесть проснулась?

— Третий этаж, Виктория Николаевна, — уже возле лифта догоняете один из них и сам нажимает кнопку, — зал для совещаний.

Все это очень странно, но еще страннее, что в том самом зале кроме меня и юриста Степного собрались все топ-менеджеры. И все с такими рожами, будто кого-то, на кого падет жребий, принесут в жертву.

— Я подожду за дверью, — киваю себе за спину. Наверное, у них тут еще не закончился очередной разбор полетов.

— Нет-нет, Виктория Николаевна, вы как раз вовремя! — останавливает меня Степной, и жестом предлагает занять место рядом с ним, пока остальные рассаживаются за большим круглым столом.

Лица у них при этом, мягко говоря, недовольные.

— Вот, — без лишних слов, юрист протягивает мне бумаги, — здесь нужна только ваша подпись.

Я растерянно всматриваюсь в ровные печатные столбики слов, но они как будто оживают и начинают прыгать перед глазами, мешая сосредоточиться на общем смысле. Приходиться пару раз крепко зажмуриться, напомнить себе, что теперь я буду до конца своих дней вчитываться в каждую бумажку, особенно в те пресловутые пункты «мелким почерком» и сноски. И когда в голове немного успокаивается, пробую перечитать еще раз.

— Это шутка? — единственное, что приходит на ум, когда бегло изучаю документ.

Из зала кто-то раздраженно фыркает, в ответ на что Степной выразительно откашливается, и все звуки моментально стихают.

— Алексей Эдуардович передал вам сорок процентов акций, Виктория Николаевна, — терпеливо разжевывает для меня. — С вашими двадцатью вы становитесь полноправной и единственной владелицей «Гринтек». Никакой ошибки здесь нет, уверяю вас.

И хоть все мое сознание кричит, что такими серьезными вещами не стал бы шутить даже разобиженный на меня Лекс, мозг все равно отказывается верить в реальность происходящего. Но сколько бы раз я не перечитывала документы, их содержимое не меняется.

Лекс действительно отдал мне все свои акции — это указано отдельным параграфом.

И еще одним — как нарочно для