Книга Броня Молчания - Владимир Осипцов

лучших тканей, который она до сих пор ни разу не надевала в бой.

В ответ Азер и Сакагучи синхронно покачали головами:

— Ни за что!

— Ну что вы, в самом деле! Зачем мне такая тяжесть, ведь дело-то тайное, надо тихонько пролезть и тихонько вылезть!

Грудастая соблазнительница ответила тоном профессионала:

— Ты посмотри на карту. Там кругом — широкие коридоры, посты охраны. Там не протискиваться придётся, а порой грудью на пулемёт идти. Так что оденешь доспехи. Правда, господин Сакагучи⁈

Зелёноглазая демонесса ответила им беспомощным взглядом и, состроив обиженно-капризную рожу, кивнула, соглашаясь. Ну, вот так вроде они и собрались в дорогу…

* * *

Все, до мелочей

…Наступила долгожданная тишина последней ночи. Знатоки здешних мест говорили, что сегодня — последний день заката, и впрямь — неторопливо догоравшая весь месяц заря сегодня как-то сжалась, собрав все яркие, тёплые цвета — алый, бордовый, тёмно-розовый, в одной точке, недалеко от поворота стен Цитадели, ясно видимого от Сидзуки, и, раскидав ярко-зелёные, словно крылья беременной женщины демонов, лучи по обеим сторонам горизонта, угасла.

«Сегодня должна родиться наша победа», — подумала Метеа, когда на ум ей пришло это сравнение.

Удивительная особенность природы Коцита — при столь маленьком солнце, которой порой не различишь среди других звёзд на дневном небосклоне — столь яркие, красочные закаты и восходы. В средних широтах перед появлением светила по небу пробегала головокружительная волна всех цветов радуги — чтобы тут же угаснуть, едва еле различимая звёздочка оторвётся от окаёма. Здесь же, за Полярным Кругом, закаты и рассветы проходили неспешно, степенно, подобно воспитанной столичной даме, умевшей достойно преподнести свою красоту искушенному знатоку… Вот только жаль, что со всей этой войной никак не находилось времени даже на простое любование…

Кадомацу сидела, вся залитая прощальными лучами местного светила, открытая всем ветрам, в одном лишь простом белом платье. Рядом, склонив голову на кольца, мечтательно молчала Злата, и её янтарно-желтые глаза выдавали, что змея нечаянно так задремала в этом уюте…

Подруги, незаметно для самих себя синхронно дышали, пусть и разным воздухом, исправно поставляемым им колдовскими изоляциями. Демонесса, полностью отдаваясь очарованию момента, непрерывно вдыхала всё глубже, глубже, пока не нарвалась на усталую реплику разбуженной наги:

— Знаешь, а тебе этот цвет не идёт.

— Ты о чём? — непонимающе спросила выдернутая из «надмирных сфер» принцесса.

— Розовый. Тебе не идёт. У тебя глаза слишком яркие. Надо было что-нибудь желтее выбрать, тогда бы в тон твоей кожи цвет одежд получился бы.

— В тон кожи⁈ Я бы тогда сидела, как голая!

— Ну и что такое⁈ Я всю жизнь голая. И что вы все находите в этой одежде⁈ Попробуй, в конце концов, быть естественной!

— Я уже выросла из этого Злата… Мы ж не змеи всё-таки. Я считаю, что страсть к раздеванию — удел тех, кто не может найти любви… и пытается её вымучить…

— А ты, думаешь, нашла?..

— Да, — рассеяно кивнула она.

— Добро. Тогда почему белый цвет?

— Это цвет смерти…

— «Цвет смерти»! Минуточку, дорогуша, ты что ли на похороны собралась⁈ Или сама помирать, милый свет⁈

— Нет, — печально прикрыв яркие глаза, покачала головой сестра погибшего принца: — Это в память о Мамору, — она махнула рукой в сторону крепости: — И я уничтожу цитадель в качестве мести за него!

— Громкие слова… — непонятным тоном ответила колдунья: — И что же ты на то такая — ничего не боишься⁈

— Не знаю, — с истинной болью ответила дочь императора: — Просто, наверное, здесь, — она прижала кулак к глубоко вздохнувшей груди, напротив сердца: — Слишком много ран… не осталось… чему бояться…

Злата подольше промолчала, потом добавила:

— Да… тебя порой и с помощью магии не поймёшь…

Ещё спустя некоторое время её подруга всё-таки решилась спросить:

— Извини… Ответь мне честно, ты можешь читать мои мысли, или нет⁈

Нага удивилась:

— Конечно, могу!.. — и, спустя паузу: — Когда ты блокировку не ставишь, — опытная обманщица, даже застигнутая врасплох, сумела выдать ту толику изумления, обиды, и оскорблённой добродетели, какая и требовалась: — Правда, ты не всегда «блокировку» делаешь.

Но наивная девушка поверила и без этих хитростей:

— Извини… Со всеми этими делами… Я забываю про тебя.

— Ничего,- змея непритворно зевнула, жалея, что у неё нет рук, чтобы прикрыть зубатую пасть: — В конце концов, это тоже интересно. Ты ложиться собираешься или нет⁈

— Нет. Я сегодня вообще не лягу.

— Да что, в самом деле! Не ела, не спала, какой из тебя боец будет?

— У нас свои обычаи. Так надо.

— Шалонья. Ладно, разбудишь меня… А-а, ладно, пёс с тобой, расслабься, не сопротивляйся, я немного поколдую…

… У Третьей принцессы было восемнадцать наборов доспехов. Из которых самые тяжелые были белые с золотым, кавалерийские, на шлеме которых красовалось золотое украшение в стиле новогодних сосен; самым легким — кольчуга, вшитая в подкладку костюма ниндзя, а самым красивым — чёрный с синью и зеленью, украшенный драгоценными каменьями доспех меченосца, на нагруднике которого рукой неизвестного мастера был талантливо скопирован известный пейзаж: «Сосны Долгого Озера возле лестницы Лхасы», в зелёно-хвойных, золотых, белых и синих красках. Хотя — этот доспех достаточно долго хранился в запасниках императорского дворца, ожидая рождения подходящей по фигуре принцессы-воительницы, так что очень вполне может быть, что она носила на себе оригинал знаменитой картины.

Ну конечно, ни тот, ни другой, ни третий Кадомацу не надела. Один она сама не хотела, другой ей не давали, третий было жалко. Для вылазки, она было выбрала лёгкий и удобный доспех лучника, с жемчужно-серой грудью и серыми рукавами и набедренниками, где чередующиеся блестящие и матовые полосы создавали удивительный эффект, но, под давлением Азер, выразившимся в трёх часах непрерывных уговоров, изменила своё решение, взяв набор с нагрудником — чёрный с зеленью, с рисунком морской травы, только что вернувшийся из починки после поединка с Братом Коваем. Этот доспех, кроме удобства и прочности имел удивительное свойство — продольные полосы рисунка делали девушку стройнее, и, что граничило с колдовством — многие говорили, что в Её Высочество, одетую в эти латы, почти невозможно прицелиться — начинало двоиться в глазах. До какой степени это было правдой или подхалимажем — неизвестно, но факт, что пока дочь императора щеголяла в этой броне, в