Книга Паноптикум. Книга первая. Крах - Александр Гракх

Когда люди Кристины погрузили изъятые медикаменты на борт грузовых ботов, она, в сопровождении своих телохранителей — сателлитов, заняла заднее сиденье черного электромобиля, двери которого украшал герб Виктории — стилизованная чёрная башня на фоне восходящего солнца.

В течение всей второй половины дня, Кристина, одетая в повседневную одежду — серый неприметный комбинезон, объезжала все больницы города, распределяя медикаменты среди нуждающихся. Только ближе к ночи, она, наконец, добралась до центрального госпиталя, где её брат Патрик Мендоза проходил курс по очищению организма от радионуклидов, попавших в его тело вследствие разгерметизации экзоскелета, повреждённого в ходе боевой вылазки на Акрит.

— Разойтись, — закричали выпрыгнувшие из машин телохранители Кристины, оттесняя толпу от входа в госпиталь.

Кристина, покинув электромобиль, проследовала сквозь образовавшийся в толпе проём под свод здания, который был увенчан символом красного креста. Сателлиты, пропустив внутрь тех, кто нес тяжелые ящики с медикаментами вслед за Кристиной, захлопнули за собой массивные двери, после чего многочисленные горожане, молчаливо наблюдавшие данное действие, вновь сомкнули свои ряды, столпившись возле входа.

Оказавшись внутри, Кристина поразилась стоящему в помещении гулу. Множество людей разного возраста и достатка суетливо двигались, создавая толчею. Люстры, висевшие на высоком потолке, слабо освещали творящуюся в административной секции суматоху, которую пытались упорядочить сателлиты, приказывая гражданам освободить проход. Следуя за телохранителями, Кристина наступила в лужу рвоты, оставленную кем — то из больных. Не обратив на это никакого внимания, она подошла к стойке регистрации, которую облепили люди, пытавшиеся получить медицинскую помощь.

— Я же вам объяснила, гражданин, что в связи с чрезвычайной ситуацией, — медсестра, стоявшая за стойкой, отчитывала какого — то человека, голова которого была покрыта бросающимися в глаза проплешинами, — доктор Феникс распорядился принимать только детей, так что отойдите от стойки по — хорошему, пока я не вызвала охрану…

Человек попытался, было, как — то возразить, но медсестра, увидев Кристину, сразу же переключила всё внимание на великосветскую особу, промолвив при этом:

— Слушаю вас, сеньора… — медсестра склонила голову в знак почтения.

— Мне нужен доктор Арчибальд Феникс…

Медсестра, нажав кнопку на стойке, вышла в холл через открывшуюся боковую дверь.

— Следуйте за мной, сеньора…

Когда Кристина вошла в кабинет доктора Феникса, тот, скрестив на груди руки, пялился в окно, рассматривая вспыхнувшие в вечерних сумерках фонари. Когда Арчибальд обернулся, от цепкого взгляда Руфо не ускользнуло то, что он явно был истощён и не спал несколько ночей в связи со сложившейся в городе ситуацией. На его исхудалом лице выделялся весьма длинный нос, а чуть красноватые глаза уныло уставились на вошедшую женщину, одетую не по статусу.

— А, сеньора, — промолвил доктор, в голосе которого чувствовалась усталость, — проходите, пожалуйста…

Усадив гостью на скамью, он сел рядом и с осунувшимся видом уставился на собственные лакированные ботинки.

— Док, — обратилась к Арчибальду Кристина, — с вами всё в порядке?

— Со мной — то — да, — ответил он, — но вот как помочь людям, сеньора, я не знаю. Наши запасы препаратов подходят к концу, а в условиях гражданской войны восполнить запасы будет трудно, тем более что Даутсон, где всё это производится в массовом порядке, находится в противоборствующем лагере… Помимо этого, среди населения начался массовый психоз — любое недомогание они расценивают как лучевую болезнь, создавая лишний и ненужный ажиотаж…

— В холле больницы стоят ящики с нужными вам медикаментами, — сеньора Руфо увидела, как доктор оживился, услышав это. — Скоро должна прийти помощь с Эритеи, где на оставшихся от армии складах есть всё необходимое…

— Но… — Феникс вопросительно уставился на Кристину, словно та — добрая фея из древних сказок. — Но откуда…

— Это неважно, док, — перебила его женщина. — Я хотела бы справиться о здоровье генерала Мендозы…

— Несмотря на большую дозу радиации, — доктор вспомнил, как извлекал осколки из плеча этого человека, о котором упомянула женщина, — он в норме. Сейчас генерал проходит курс интенсивной терапии и скоро встанет на ноги, хотя «Протектор» с антидотами будет ему прописан на ближайшие полгода…

Внезапно доктор замолчал.

— Вы слышали это? — Арчибальд, насторожившись, поднял палец вверх и огляделся по сторонам.

Кристина поначалу нахмурилась, посчитав, что у доктора, видимо от истощения, начались слуховые галлюцинации. Но приглушённый грохот, заставивший стёкла кабинета задребезжать, рассеял её сомненья относительно вменяемости доктора Феникса. Встав с лавки, она подошла к окну и с удивлением обнаружила, что по улицам бегают люди, держащие в руках горящие факелы.

— Если я не ошибаюсь, — вслух вымолвил Арчибальд, — этот звук похож на выстрелы орудий — колоссов оборонного периметра…

Услышав это, Кристина, не сказав ни слова, выбежала из кабинета и устремилась к выходу, расталкивая толчею. Сателлиты, ничего не понимая, устремились вслед за ней.

Оказавшись на улице, Кристина поймала за руку пробегавшего мимо парнишку, который исступлённо орал: «Смерть негодяям», размахивая пылающим факелом.

— Что случилось? — выкрикнула она, пытаясь совладать с нехорошими предчувствиями, обуявшими её разум.

— Эти пришельцы с пустошей изнасиловали и убили дочерей казначея Дэвиса, — проорал молодой человек, всем своим видом выражая ненависть. — Мы идём к башне викария, чтобы выкурить этих мерзавцев из их логова, госпожа…

Сердце Кристины ёкнуло, а она сама, побледнев, ослабила хватку, после чего парнишка вырвался и побежал в сторону башни, где, помимо кучки дикарей, находился престарелый и обездвиженный муж Кристины, а также её ребёнок. Мысль о Герасиме вывела её из состояния ступора и она, подгоняемая материнскими инстинктами, устремилась вслед за убегающим подростком…

* * *

Боливар Дельгадо стоял в одиночестве под одним из уличных фонарей, которые освещали зеленую аллею, расположенную у подножия башни викария. Наблюдая за разъяренной толпой вооруженных горожан, сконцентрированной у основания этого величавого сооружения, он поедал сочный зеленый фрукт — черимойю, которая произрастала в горных районах Южной Америки. Боливар так увлеченно ел, что со стороны казалось, что к происходящему столпотворению он абсолютно не имел никакого отношения.

Но это лишь казалось только тем людям, чьи представления о Боливаре разительно отличались от его реальной натуры — натуры, которая яростно ненавидела всё, что связано с Кристиной Руфо. Причиной такой ненависти была далеко не смерть близких ему родственников — семьи Сантос. Причина лежала в том, что последовало далее.

Узнав о смерти племянника Мигеля Сантоса и его сына, Боливар, наоборот, тешил себя мыслью о неожиданно свалившемся на его голову наследстве в виде доброй сотни ферм по выращиванию грибов ману, в которые Мигель, будучи живым, вложил все свои сбережения. Ману — этот популярный деликатес мог бы сделать Боливара богатейшим человеком Виктории, поэтому он сострадательно покивал головой на городском собрании, когда Кристина, вернувшаяся с переговоров, назвала убийство отца и сына семьи Сантос — минимальной жертвой за те расстрелы сторонников республики, которые, к тому же, одобрил городской совет, выразив этим кровавым жестом почтение короне.