Книга Королева войны - Феликс В. Крес

Возможно, княгиня-регент лучше знала дартанских магнатов и рыцарей, чем Готах, а может, и в самом деле ей было известно нечто большее… Достаточно сказать, что прошли еще три долгих дня, прежде чем первые отряды начали стягиваться к стенам и предместьям столицы. Честно говоря, посланника это не слишком удивило: дартанский рыцарь не любил спешить, а тем более тогда, когда вел с кем-то переговоры. Оставалось лишь в очередной раз восхититься проницательностью, самообладанием и хладнокровием княгини; когда все вокруг доказывали, что катастрофа может случиться в любое мгновение, она одна могла оценить ситуацию с надлежащей дистанции. У вождей группировки Справедливых не было никаких причин спешить; напротив, мелкая неудача имперских войск могла лишь укрепить их положение. Чем больше Кирлан в них нуждался, тем больше ему приходилось обещать. Не исключено, что рыцари Справедливых не могли дождаться, когда наконец Йокес отвоюет несчастный Нетен… Тем не менее первые их отряды все же прибыли под Роллайну. Верные рыцари малого отряда Дома охраняли дворец регента днем и ночью, пребывая в полной боевой готовности, с оседланными лошадьми, на случай, если ее королевское высочество все же примет решение уехать, а может быть, скорее бежать… куда-нибудь. Куда угодно. Со стороны предместья подошел второй отряд, который не забрал Йокес, один из вспомогательных, оставленных Эневеном. В предместье перед воротами Госпожи Сейлы стоял еще третий отряд, вернее, насчитывающее сто с небольшим конников подразделение под командованием его благородия К. Д. Р. Васанена, недавно обретенного почетного союзника. Это было все войско, готовое защищать княгиню и ее дело.

Пришло давно ожидаемое известие, а вернее, сразу два: его благородие Эневен докладывал о победе в решающей битве с Восточной армией надтысячницы Терезы. Второе известие, широко распространявшееся в столице, звучало с точностью до наоборот: Восточная армия, в решающей битве недалеко от Акалии, разбила войска Ахе Ванадейоне… Готах догадывался, что это на самом деле означает, поскольку в исторических хрониках полно было сражений, выигранных обеими сторонами. Вероятнее всего, два войска крепко наподдали друг другу, одно вынуждено было уступить, а во втором было вдвое больше погибших… В подобной ситуации каждый командир, как водится, полагал, что одержал победу, и даже не лгал, по крайней мере со своей точки зрения. Лишь дальнейший ход событий обычно давал ответ на вопрос, что, собственно, было важнее — чувствительные потери или утрата какой-либо территории.

Следующее письмо от К. Б. И. Эневена, намного более пространное, полностью подтвердило предположения посланника. Восточная армия атаковала более слабую колонну Ахе Ванадейоне, загнала сражающихся без особого воодушевления рыцарей в какие-то болота и вырезала почти поголовно, а частично утопила. Эневен, однако, успел прийти с помощью на поле боя и перед самым заходом солнца сумел разбить временных победителей. Ночь сделала невозможным успешное преследование, но все указывало на то, что сплоченной имперской армии больше нет. Однако донесения о потерях были воистину ужасающими: вождь Ахе Ванадейоне, как всегда, честно и смело докладывал, что около трех тысяч под командованием К. Л. Л. Овенетта были попросту изрублены в кашу во время всеобщего бегства и беспомощного отступления на болота. Достойные упоминания потери имперские понесли только после подхода помощи, но ценой жизни еще нескольких сотен солдат. Короче говоря, если Восточная армия, разогнанная на все четыре стороны, собраться вместе уже не могла, то, вне всякого сомнения, победил Эневен. Но если все же оказалось бы, что надтысячница снова собрала хотя бы половину своих легионеров, то чего, собственно, добились рыцари, кроме того, что удержали поле боя с тремя тысячами трупов?

Однако политическую победу одержала наверняка Восточная армия. В распространяемые двором регента известия никто особо не верил — напротив, донесения об очередном ее поражении были весьма на руку вождям группировки Справедливых. Вопрос о переходе Домов на сторону Вечной империи был решен; ждали только подхода отрядов из южного Дартана, не желая без решающего численного перевеса ввязываться в кровавые бои с рубаками Эневена, поддерживаемыми отрядом лысого рыцаря из Дома К. Д. Р.

Но в столице началось шевеление. Все чувствовали, что в воздухе висят большие перемены; в течение всего дня все ждали, что сейчас что-то случится, и ожидание это можно было ощутить даже в разговоре с уличным торговцем. Но время еще не пришло. Ничего не случилось — ни в городе, ни во дворце регента.

48

Раздробленную ударом руку окончательно доконало падение с седла на землю; среди бесформенной кровавой массы виднелись острые обломки костей, во многих местах пронзившие кожу. Медик в длинном сером халате, замотанный от пояса до колен в лошадиную попону, начал качать головой, вздыхать и вращать глазами.

— Следующие ждут, — хрипло сказала Тереза. — Делай, что положено, только сперва дайте мне водки.

Двое надсотников переглянулись. Водки не было, но для надтысячницы все же стоило поискать. Может, у кого-то осталось? Один из офицеров поспешно отошел.

Стоны и проклятия тяжело раненных людей заполняли весь лесок, но постоянно приносили новых. Уже совсем рассвело, но никаких надежных сведений о противнике не поступало. В полуобморочном состоянии, отупев от боли, надтысячница все же пыталась думать о том, как собрать свое войско. Или хотя бы спасти всех раненых, которых еще можно было спасти.

— Если нет водки — ничего не поделаешь, — сказала она. — Я больше не могу… Что пялишься, я всю жизнь левой рукой правила конем! — одернула она офицера, разражаясь не то смехом, не то рыданиями. — Из лука я всегда стреляла как шлюха, а меча не держала уже лет двадцать… Для этого у меня есть солдаты, мне остается только командовать…

Надсотник видел, что разговор помогает командующей, которая не могла удержаться от взгляда на пилу, которую держал хирург.

Прибежал офицер, уже издали крича, что нашел водку. Какой-то раненый, которому самому сейчас предстояло попасть в руки мясника, сразу же отдал свою, как только услышал, что это для надтысячницы. Тереза сделала большой глоток, закашлялась и отдышалась. Потом снова глотнула.

— Ну все… марш. Дайте мне что-нибудь в зубы. Без языка… я уж точно командовать не смогу…

Ей сунули комок не слишком грязных тряпок. Надтысячница вытаращила глаза и выгнулась, несмотря на вес державших ее людей. Медик быстро обрезал ножом мясо вокруг кости, чуть ниже места, где намеревался отсечь все лишнее, подтянул кожу наверх, а потом взялся за свою пилу. Раздался скрежет, а вместе с ним глухой рев теряющей сознание от боли женщины, который не могли сдержать воткнутые в рот тряпки. Вскоре милостивая Арилора закрыла ладонью глаза своей воительницы; Тереза лишилась чувств. Медик быстро довершил начатое, прижег раскаленным железом сочащиеся кровью сосуды, потом собрал свободную кожу в аккуратную культю и махнул рукой, давая знак, что закончил. Обматывать остаток руки тряпками было делом помощника, не самого мастера. На специальную доску, положенную на два снятых с повозки ящика, уже укладывали лучника с ногой, раздавленной, судя по всему, сотней несущихся галопом лошадей. По крайней мере, так она выглядела. Медик вытер пот со лба, поскольку пилить кости было делом отнюдь не легким, дал лучнику глоток недопитой надтысячницей водки и снова взялся за работу. Бедренная кость оказалась очень крепкой, а лучник даже и не думал терять сознание. Чтобы его рев не разносился на две мили вокруг, его почти задушили, прижав к лицу скомканный плащ.