Книга Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

На это я воскликнула:

— Мы ждем этот пудинг уже целый год!

Самым важным для нас в тот момент было понять, сможем ли мы, с учетом последних событий, довести резолюцию о санкциях до обсуждения. Мы смогли достичь принципиальной договоренности с Китаем и Россией, о чем я поспешила как можно скорее заявить после пресс-конференции в Тегеране. Но окончательный результат голосования должен быть известен только в Нью-Йорке, поэтому ни в чем нельзя было быть уверенным. Когда представитель Китая в соответствующем заявлении сдержанно приветствовал достигнутое с Бразилией и Турцией соглашение, я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. К счастью, через несколько дней я должна была прибыть в Китай для переговоров с китайским руководством. Иран должен был стать основной темой этих переговоров, наряду с Северной Кореей и ситуацией в Южно-Китайском море.

В течение долгого ужина с Дай Бинго в государственной резиденции Дяоюйтай мы обсудили этот вопрос. Я высказала наше несогласие с бразильско-турецким предложением и напомнила Дай Бинго о двуличной политике, которую Иран проводил на протяжении длительного времени, не забыв упомянуть об обмане, касавшемся установки в районе города Кум. Я сказала, что пришло время решить все накопившиеся проблемы, поддержав резолюцию о санкциях. Как и всегда, Дай был задумчив, но непоколебим. Он все еще не решил, какой фактор в этой ситуации был решающим. Китай всегда отрицательно относился к решениям международного сообщества о введении санкций в отношении других государств, за исключением самых вопиющих случаев. И конечно же, его не устраивала политика введения санкций, если она затрагивала коммерческие интересы Китая. За год до этого мы уже оказывались в аналогичной ситуации, когда вынуждены были столкнуться с отказом Китая поддержать введение более жестких санкций в отношении Северной Кореи. В этой связи мы попросили китайскую сторону поступить так же, как и до этого, — то есть не высказывать свой позиции публично и в очередной раз молчаливо со всем согласиться.

Я напомнила Дай Бинго, что основным интересом Китая является стабильность на Ближнем Востоке, которая обеспечит устойчивые поставки нефти. Если же наши попытки добиться санкций ООН закончатся неудачей, то сохранится угроза военного конфликта. Такая ситуация может спровоцировать рост цен на нефть и нанести серьезный ущерб мировой экономике. Кроме того, если Китай решит ослабить свои торговые связи с Ираном, то мы могли бы помочь ему найти другие источники энергии. В итоге я высказала все напрямую. Я сказала Дай Бинго, что для нас это крайне важно. Если мы собираемся выстраивать конструктивные рабочие отношения, как было заявлено президентами Обамой и Ху Цзиньтао, то нам требуется поддержка Китая в Совете Безопасности.

К завершению вечера я чувствовала, что смогла вернуть все в нужное русло. Я укрепилась в этом ощущении во время переговоров с президентом Ху Цзиньтао и премьером Госсовета КНР Вэнь Цзябао, которые состоялись в последующие дни. Мы были близки к тому, чтобы заручиться их поддержкой для принятия резолюции ООН.

— Мы довольны уровнем сотрудничества, которого мы достигли. Среди членов группы «5+1» снова царит взаимопонимание, поскольку мы пришли к консенсусу, — объявила я после встречи в Пекине.

Осталось только проработать отдельные детали резолюции.

— Некоторые члены международного сообщества высказывают мнение, что соглашение, которое было неделю назад достигнуто в Тегеране между Ираном, Бразилией и Турцией, стало возможным только потому, что Совет Безопасности собирался опубликовать текст резолюции, относительно которой мы вели переговоры в течение многих недель. Это явилось очевидной уловкой для того, чтобы избежать решения Совета Безопасности, — заявила я.

Голосование в Нью-Йорке должно было состояться 9 июня. Сьюзен и ее команда по-прежнему обсуждали детали резолюции со своими китайскими коллегами, составляя окончательный список конкретных иранских компаний и банков, к которым должны быть применены санкции. Требовались завершающие усилия, чтобы получить поддержку большинства непостоянных членов Совета Безопасности. Как минимум, мы хотели, чтобы они воздержались и не голосовали против.

Между тем мне пришлось присутствовать на заседании Организации американских государств в Лиме, столице Перу. Это оказалось счастливым стечением обстоятельств. Посол КНР в США Чжан Есуй также приехал, чтобы присутствовать на заседании ОАГ. Я пригласила его к себе в отель для неофициальной беседы. Я надеялась на то, что мы могли бы окончательно утвердить список санкций. Гостиница «Марриотт» в Лиме находится на вершине скалы на побережье Коста-Верде, откуда открывается восхитительный вид на Тихий океан. Когда посол Чжан Есуй прибыл, я провела его к уединенному столику в баре, за которым мы могли спокойно поговорить. Я находилась в Перу с визитом в сопровождении сотрудников пресс-службы Госдепартамента, которые наслаждались в баре «писко сауэр», излюбленным местным коктейлем, для которого смешивают чилийскую виноградную водку с соком лайма, сахарным сиропом и белками перепелиных яиц. Здесь же были и многие журналисты, которые не имели ни малейшего понятия о том, что прямо у них под носом шли важные переговоры. В какой-то момент к нашему столику подошел замечательный журналист «Нью-Йорк таймс» Марк Ландлер и протянул нам два бокала «писко сауэр». Кто сказал, что дипломатия не может быть одновременно полезной и приятной? Я улыбнулась и приняла бокал. Чжан Есуй вежливо последовал моему примеру. И, наслаждаясь перуанским национальным коктейлем, мы достигли окончательной договоренности по вопросу санкций.

Совет Безопасности ООН принял резолюцию номер 1929, результат голосования: 12 голосов за, 2 голоса против. Резолюция предусматривала самые жесткие санкции за всю историю существования Ирана, которые были направлены против Корпуса стражей Исламской революции, поставок вооружения Ирану и соответствующих финансовых операций. Только Турция и Бразилия, по-прежнему недовольные своим сорвавшимся дипломатическим маневром, проголосовали против. Ливан в результате оказанного на него в последнюю минуту давления с моей стороны, а также со стороны вице-президента Байдена и министра транспорта Рэя Лахуда, уважаемого американца ливанского происхождения, воздержался. Я позвонила президенту Ливана Мишелю Сулейману за несколько часов до голосования из Колумбии и убедила его не голосовать против резолюции, что он был склонен сделать, исходя из политических потребностей своей страны. Я знала, что данное решение далось ему непросто, и была довольна тем, что Ливан воздержался.

Резолюции было далеко до совершенства (достижение консенсуса с Россией и Китаем все же потребовало определенных компромиссов), но я горжусь тем, чего мы достигли. За годы руководства президента Буша Ирану удавалось манипулировать великими мировыми державами, сталкивая их друг с другом, и избегать серьезных международных санкций за свои действия. Администрация президента Обамы смогла изменить эту традицию.

Несмотря на наш успех, я знала, что это было только начало. Резолюция ООН предоставила возможность Соединенным Штатам и другим странам вводить новые, гораздо более жесткие односторонние санкции. Мы активно отработали совместно с лидерами конгресса все необходимые процедуры, и вскоре конгресс одобрил закон, который еще сильнее ударил по экономике Ирана. Наряду с этим я обсудила с нашими европейскими партнерами те шаги, которые они собирались предпринять.