Книга Сыщики преисподней. Элемент крови. Минус Ангел - Георгий Зотов

Габриэль едва не потерял сознание от разорвавшей все тело ужасной боли. Он не мог понять, что с ним происходит. Ведь это серебряный меч, обычное табельное ангельское оружие, совершенно безвредное для него… так какого же бипа… Его меркнущий взгляд скользнул вниз, и архангел сразу все понял.

СОСЛЕПУ В ПЫЛУ ДРАКИ ОН СХВАТИЛ НЕ ТОТ МЕЧ.

Лезвие, принадлежавшее мертвому ангелу, со звоном вывалилось из его ослабевшей руки. Калашников поднялся с колен, не выпуская из судорожно сжатого кулака костяную рукоять «божественной силы». Их глаза оказались на одном уровне, они смотрели друг другу прямо в лицо.

Габриэля выгибало в конвульсиях: адский огонь пожирал его плоть изнутри, жить ему оставалось секунды. Ноги стали ватными, он чувствовал, что падает. Архангел взялся обеими ладонями за меч, на пол закапала кровь.

– Не знаешь, – прошептал он Калашникову. – Не знаешь, какая боль…

– Нет, – честно согласился Калашников. – Не знаю.

Габриэль тяжело, хлюпающе вздохнул – на губах надулся и опал кровавый пузырь. Его зрачки расширились и остановились – он смотрел уже не на Калашникова, а как бы сквозь него. Рот архангела забавно, по-детски слегка приоткрылся, показался кончик языка с капелькой слюны. Взявшись за меч, Алексей с натугой дернул его назад – он упруго выдвинулся обратно, разрывая плоть. Габриэль покачнулся, опрокидываясь навзничь. Его глаза оставались открытыми. Кожа вокруг раны сморщилась, начиная приобретать неестественно бледный цвет, отчетливо появились тоненькие ниточки вен…

Бросив «божественную силу» в угол, Калашников подошел к Варфоломею и опустился рядом с ним, тяжело дыша. Варфоломей приподнялся на локте, его волосы наполовину сгорели, на груди виднелась дыра, пробитая серебряным мечом. Рана уже не кровоточила, начинала затягиваться. Оба огляделись. Занавески в комнате сгорели вместе с плюшевой мебелью, дым стоял коромыслом, по воздуху летали сажа, пыль штукатурки и неизменные перья. У обгоревшего стола валялся Малинин с синяком во всю щеку.

– Ни фига себе, – помотал головой Варфоломей.

– Да, – неопределенно протянул Калашников, не находя слов для художественного описания случившегося.

– Хочешь закурить? – похлопал его по плечу Варфоломей.

– Давай, – удивился Калашников.

– Нету, – грустно сказал Варфоломей. – Это же Рай, бип его.

Подойдя к распростертому телу Малинина, Калашников вылил на него вазу, невесть как уцелевшую в битве, – причем вместе с находившимися в ней цветами. Фыркнув, Малинин приложил руку к заплывшему глазу и закашлялся.

– Ох ты блин… бип его бип… биииииииип…

Второй его глаз, впрочем, сразу отыскал на полу труп Габриэля, уже покрывшегося сплошной паутиной из кровеносных сосудов.

– Готов? – деловито спросил казак.

– Ага, – подтвердил Калашников. – Надеюсь, тебе понравилось?

– Довольно масштабно, – охая, поднялся Малинин. – Кабинет, наверное, неделю придется ремонтировать. Главное, что я жив остался, а не как в прошлый раз – и это, ваше благородие, меня сильно радует. Вообще, знаете, что я вам скажу? Надо было сразу дать Габриэльке по башке, как только он в кабинет вошел, а не разводить весь этот театр теней с силуэтами.

– Тогда бы у нас никаких доказательств не было, – отозвался Варфоломей, лежа на полу в прежней позе. – А теперь вот тут, – он похлопал себя по карману, – все и записано. Голосу будет очень интересно послушать.

Малинин подошел к Варфоломею, заискивающе улыбаясь.

– Извини, брат, – смущенно сказал он. – Я поначалу тебя подозревал. И буквы в твоем имени совпали, и вообще поведение довольно подозрительное: девка-киллерша и вовсе твоя напарница по Содому. Оказывается, я его благородие неправильно понял, а он – меня. Я говорю: «Варфоломей», и на выход киваю: мол, брать тебя надо, а его благородие имел в виду, что нужно на базу ехать и помощи твоей просить. Вон оно как загадочно вышло.

– Да ладно, прощаю, – великодушно махнул черной от копоти рукой Варфоломей. – С кем не бывает. У вас в России вечно не тех сажают, это национальная традиция. Я тоже сначала подумал, что вы лотоса обкурились, особенно когда твой напарник озвучил мне имя организатора всех убийств. Вызвали Сурена, он снова подтвердил, что таможенники его не обыскивали, отворачивались в сторону, когда он через Райские Врата проходил, – никогда раньше такого не было. Думаю, ладно, в конце концов, это тоже не доказательство. Но после того, как мы в архив съездили и с моим допуском пересмотрели все бумаги, касающиеся положения Габриэля в Небесной Канцелярии… а потом твой босс еще и записку Елевферия откопал… Даже я сообразил: чего-то тут не слава Голосу, не помешает перепроверить. Ребят вот только жалко, – он с сожалением посмотрел на то, что осталось от погибших ангелов. – Но такая уж у них служба.

Калашников меж тем внимательно изучал сотовый телефон на столе, послуживший причиной начала кровавой заварушки. Он нажал на кнопку, и высветилось сообщение, набранное непонятными буквами, похожими на клинопись.

– Сдается мне, у нашего мальчика был где-то еще свой агент, – сказал Калашников и бросил телефон Варфоломею, поймавшему его неповрежденной рукой.

– «Я задержал Голос, как ты просил, – хмуро перевел Варфоломей с арамейского. – Почему не отвечаешь? Сообщи, что делать дальше».

Он аккуратно положил телефон на пол рядом с собой.

– Габриэль еще и «хвоста» приставил, чтобы за Голосом в отпуске следил и докладывал о его передвижениях, – со злостью сплюнул ангел. – Ничего, сейчас я приду в себя, и наши агенты на Земле быстро выяснят, в каком гостиничном номере сидит эта крыса. Только бы не упустили.

– Ну, мне пора, – развел руками Калашников. – Свое дело я сделал, дальше ты сам разбирайся. Скоро Голос приедет, а я еще с женой не повидался – времени в обрез. Вот с аппарата спецсвязи Шефу позвоню, расскажу, что тут стряслось, да и пойду себя в божеский вид приводить. Что Алевтина скажет, если я через девяносто лет появлюсь перед ней с разбитой рожей, в сгоревшей одежде – и без цветов? Где тут душ у вас?

– Давай торопись, – улыбнулся Варфоломей. – Я скажу, чтобы вам приготовили виллу для свиданий… После окончания встречи сам заеду за тобой вместе с царевичем Дмитрием, чтобы посадить вас на райский экспресс в транзитный зал. К сожалению, ты знаешь наши правила – никаких объятий, никаких поцелуев, никаких… короче, о’кей?

– О’кей, – вздохнул Калашников.

Он подошел к телефону и нажал кнопку. Малинин и Варфоломей проводили его взглядами, преисполненными тайной зависти. Кабинет прорезала яркая вспышка, в которой исчез труп Габриэля.

Глава 13

Два лежака
(понедельник, 8 часов 45 минут)

Солнце нещадно палило с самого восхода, но Голосу это не мешало: развалившись на лежаке, он откровенно наслаждался последним днем отпуска. После вчерашних загадочных инцидентов, когда купальщики тонули на ровном месте, люди боялись лезть в воду, поэтому пока что спасать никого не пришлось. Поправив пляжный зонтик, чтобы солнечные лучи не били в глаза, Голос подумал о том, что под конец отпуска можно вполне позволить себе стаканчик настоящего красного вина. Ничего страшного, он же когда-то пил его в компании учеников. Тем более что никто не видит, а это главное: если ты взялся задавать определенный стандарт поведения, то, увы, должен и сам ему соответствовать.