Книга Дэмономания - Джон Краули

(…)

Даже выходя из ворот того города, Джордано Бруно чувствовал в воздухе запах пепла.

* * *

III, глава 1. После абзаца «Откуда они пришли…»:

Образ Орфея: красивый молодой человек с лютней, его музыку слушают, собравшись вокруг, притихшие животные.

Да, конечно. Однако есть и другой Орфей, пришедший незваным, но с такой же определенностью:

Черный царь на черном троне, перед ним высокий мужчина неистово и противоестественно совокупляется с темной женщиной.

* * *

III, глава 5. После абзаца «Но кто все это говорил? Кто?»:

На другом берегу моря, в одной из бременских конюшен, была заперта огромная карета Джона Ди; мачту с нее сняли, однако о повозке не забыли. Двадцать лет спустя люди еще рассказывали, как проезжала она под их окнами — грохотали по булыжнику обитые железом колеса, но подковы не звенели, словно карета свободно катилась с горы. Кое-кто и видел ее; ученые, наблюдавшие на башнях вместе с Гермесом Трижды-величайшим Большую Медведицу, узрели из высоких окон картину, верно, вызванную к жизни их тайными занятиями: то ли залитая лунным светом дорога превратилась в реку, то ли… Кроме того, ветра не было, ни малейшего дуновения, — записал один из них; карету словно влекла память об иной ночи, когда ветер действительно дул. Двигалась повозка очень быстро; когда мудрецы выбегали на дорогу, ее уж и следа не было.

А еще через несколько лет в тех же самых землях, через которые она проехала, — подобно грому далекой пушки, долетевшему гораздо позже того, как показался дымок, поднялся фурор по поводу нежданно объявившихся рыцарей Розы и Креста{593} (Rosenkreutzer), объявивших о Всеобщей Реформации Всей Видимой Вселенной. Император Рудольф умер в 1612 году{594}, и вскоре, когда вся Европа ожидала грядущих событий, в Касселе (городе, где Джон Ди расстался с лошадьми) появилась маленькая книжка с длинным названием{595}: «Allgemeine und General Reformation, der gantzen weiten Welt. Beneben der Fama Fraternitatis, des Loblichen Ordens des Rosencreutzes»[99]и т. д. и т. п., повествующая о «славном Братстве», доселе неслыханном, о том, как оно взрастало в тайне, как члены его странствовали, исцеляя недужных (искусство, которому препоручил их основатель Братства, называемый «Брат Х. Р. К.», или «Христиан Розенкрейц»); платьем неотличимые от соседей{596} — ибо им велено было применяться одеждой к обычаям страны, — переговаривались они на тайном языке, используя знаки, по которым узнавали друг друга. Но теперь, однако, наступило время откровения, внезапного расцвета наук и искусств, дабы «человек постиг свое величие, и почему он именуется Микрокосмосом, и сколь далеко познания его охватывают Натуру»{597}: ибо в потайном удаленном месте найдена и открыта дверь, за которой давным-давно был захоронен отец Христиан Розенкрейц. И хоть в тот склеп никогда не проникали солнечные лучи, но он освещался внутренним солнцем! И добродетельный старец (златокожий и седобородый) сжимал в руках — книгу! Собственно говоря, «Книгу М».{598} А вокруг были начертаны имена всех братьев, которые состояли в братстве в прошлом и будут состоять в грядущем.{599} Так утверждала «Fama Fraternitatis».

Кто были эти люди? Появились брошюры с просьбами объявиться, помочь сейчас же, немедля, пока еще не все потеряно, принять в свои ряды — или с намеком, что автор сам принадлежит к братству, но не властен заявить об этом прямо. А может быть, они не благодетели, а ниспровергатели; может быть, это деисты, социниане{600}, скрытые иезуиты? Некоторые уверяли, что так и есть, и даже еще хуже. Невидимое братство? Оно действует среди нас, практикует магические искусства — во благо, по его же уверениям, — и пользуется поддержкой сил, которые не решается назвать? Изловить их, повесить, колесовать.

А что же Ди? Да: та самая «Книга М». Год спустя был опубликован новый манифест розенкрейцеров, продолжение изумительной истории; этот трактат («Confessio»[100]){601} был напечатан вместе с «кратким рассмотрением тайной истории» некоего Филиппа а Габеллы, о котором никто до тех пор и с тех пор не слыхал{602}; и было это краткое рассмотрение не чем иным, как пересказом «Monas hieroglyphica» Джона Ди, представленным в виде языка знаков.

Джон Ди к тому времени уже умер и покоился на Мортлейкском кладбище в надежде на Воскресение. Его легендарной повозки более не существовало. Но о чем же еще думал некий Теофил Швайгхарт (так он назвался){603}, когда в 1618 году опубликовал книгу под названием «Speculum sophicum Rhodo-Stauroticum»,[101]славящую Братство и снабженную маленьким оттиском с изображением Collegium fraternitatis[102]в виде большого здания на колесах, движимого распростертыми машущими крыльями?

Невидимая Коллегия незаметно движется среди нас. В окнах здания видны Братья, погруженные в святую работу по исследованию Натуры через Искусство, хотя чем именно они занимаются, не очень понятно. Послания — маленькие сложенные письма — летят к зданию и от него на собственных крыльях; сверху его благословляет Тетраграмматон, а простецы — набожные, растерянные или ничего не подозревающие — наблюдают за движением Коллегии, вероятно, тут же забывая о ней — или не совсем забывая.

Не забыть до конца и никогда в точности не вспомнить: изображение швайгхартовской Коллегии, что бы художник ни подразумевал, вырвалось из его рук, отделилось от книги (теперь уже хладной и нечитаемой) и в свой срок появилось в дешевом сборнике мифов и легенд, изданном в 1920-е годы, на титуле которого стояло имя, не более осязаемое, чем «Теофил Швайгхарт» или «Филипп а Габелла»: «Словарь Демиургов, Дьяволов и Дэмонов Человечества» Алексиса Пэна де Сент-Фалля.

* * *

III, глава 6. В абзаце «Однажды зимним днем 1952 года…» читалось:

Вот и картинка: крылатый фургон едет без лошади, сам по себе, а внутри у него — таинственные пассажиры. В той же книге он нашел знак Коллегии, знак Джона Ди, которым впоследствии помечал учебники, себя самого и своих кузенов. Он знал (из этой книги), что он и прочие Невидимки — изгнанники здесь, путники, странники; что, хоть и носят они одежду этой страны и говорят на местном языке почти как туземцы, их родина — не эти изрытые холмы, угольный дым и запустение, но страна далекая, да и нет ее на картах, уже нет.