Книга Исчадие ветров - Брайан Ламли

Эксиор оказался прав: оружие не действовало, механизм пространства-времени наотрез отказывался выполнять приказы де Мариньи. Часы, повинуясь какому-то неведомому, никому не слышному призыву, неслись, быстрее невообразимо ужасных преследователей, над Элизией, над еще недавно Замерзшим морем, где теперь лед трещал и торосился, выбрасывая к небу фонтаны воды, к месту своего назначения, к Ледяным странам, где в глубине самого большого и мощного ледника Элизии обитал Ктханид. Хрустально-жемчужный дворец — де Мариньи снова увидел его мысленным взором, каким он видел его в своих пророческих сновидениях, тронный зал Ктханида, глашатая Старших Богов. Но как же теперь этот могущественный благодетельный кракен, думал он, встретит того, чьи амбиции безвозвратно погубили всю Элизию?

Часы Времени снизились и мчались теперь прямо над ледяными утесами, направляясь к входу, прорубленному в вечной мерзлоте громадной пещеры. Но над самым входом в лабиринт пещер и коридоров, которые вели в святая святых Ктханида, Часы замедлили ход, их сканеры померкли, сенсоры отключились. Управлять Часами теперь было невозможно, а свет внутри них стал быстро меркнуть.

— Анри?! — В сгущавшейся темноте Морин крепко держалась за Искателя.

— С Элизией покончено, — хриплым, надтреснутым голосом произнес де Мариньи, чувствуя, что его покидают последние силы. — Даже Часы Времени больше не действуют. Здесь, наверное, последнее убежище — убежище обитателей Элизии и их вождей. Если Ктулху сможет найти их здесь, значит, он отыщет их везде, так что какой смысл бежать дальше? Шпалы кончились, рельсов нет… — Едва он успел договорить, как Часы остановились окончательно, их дверь распахнулась, чуть заметный пульсирующий пурпурный свет пролился наружу, и все трое увидели, что находятся в огромном зале Хрустально-жемчужного дворца.

Первым из Часов вышел Эксиор К’мул. Часы стояли в самой глубине огромного помещения, совсем рядом с альковом, в котором находился трон Ктханида. Сейчас занавес был закрыт, скрывая за собой трон, и все равно Эксиор, отчетливо сознававший, что стоит на перекрестке судьбы, благоговейно ощущал атмосферу величия этого места. Переливающиеся полотнища уходили вверх, выше и выше, до украшенной сплошной резьбой арки, представлявшей собой фронтон алькова. И Эксиор, волшебник, без ложной скромности считавший себя повелителем чудес, рухнул на колени перед этим занавесом и склонил голову.

— Обитель величия! — прошептал он.

Де Мариньи и Морин последовали его примеру; они опустились на колени по обе стороны от волшебника и точно так же опустили и медленно подняли головы. И, будто это послужило сигналом, занавес раскрылся!

Де Мариньи мог бы ожидать увидеть за ними самые различные вещи. Он мог бы даже верно угадать, если бы вообще чего-то ожидал и пытался догадаться. Но это произошло слишком быстро, он еще не до конца воспринял мыслями свое местонахождение, тот факт, что он находится в сердце Элизии, пусть даже в момент ее гибели, так что появление там, на вершине скрытой прежде за занавесом невысокой лестницы, перед троном, рядом с ониксовым постаментом, на котором поверх большой алой подушки лежал огромный, как валун, магический шар, просто ошеломило его.

— Анри! — Изможденное лицо Титуса Кроу выдавало крайнюю усталость, но при виде Искателя он просиял и ожил. — Анри, вы справились. Я не сомневался в этом. Вы не могли не справиться!

— Титус! — попытался сказать де Мариньи, но не смог издать ни звука. Лишь со второй попытки ему удалось хрипло, но все же относительно разборчиво выдавить: — Титус…

Это короткое слово, это имя, с болью вырвавшееся из его уст, передавало все терзания его души. Он покачнулся, как будто ноги отказывали ему. Кроу рванулся было вперед, но приостановился и быстро, решительным тоном заговорил:

— Анри, я представляю себе, что вы можете испытывать. Вы ощущаете себя величайшим предателем, какой когда-либо существовал, самим Иудой во плоти. Я хорошо вас понимаю, потому что и сам чувствовал себя точно так же. Выбросьте из головы. Забудьте. Вы не Иуда. Вы величайший герой Элизии!

— Что? — нахмурил брови де Мариньи. Он точно знал, что это ему не послышалось.

— Что? — растерянно повторила Морин. — Герой?

А Эксиор К’мул лишь улыбнулся.

— Анри, Морин, сейчас некогда объяснять, — сказал Кроу. — Вы ведь знаете, что вас преследовало и кто сейчас уже приближается к Хрустально-жемчужному дворцу. Быстрее поднимайтесь сюда! И вы тоже, Эксиор.

Они поспешили повиноваться; де Мариньи нетвердо держался на ногах, и Морин и Эксиор буквально втащили его по ступенькам.

— Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — сказал Кроу. — Так смотрите, потому что я должен бы многое вам сказать, а времени на это нет.

Он прикоснулся к хрустальному шару, и заволакивавшая его молочно-белая дымка тут же рассеялась.

Они смотрели на Элизию. На Элизию, обращенную в руины!

В пропитанных сыростью свинцовых небесах, где только что не было ничего и никого, теперь властвовала смерть. Повсюду кишели Гончие Тиндалоса, метавшиеся вокруг воздушных дворцов, высоких зданий и спускавшиеся даже почти до самой земли. Они походили на тучи мошки, окружающей стаю хищников — Тварей, возглавлявших всю эту процессию монстров, первым из которых был Ктулху, уже не спящий, а бодрствующий и полный сил, с глазами, сияющими зловещим алым светом — воплощенное запредельное зло. Рядом с ним, справа, бурлил за своим щитом из пузырей Йог-Сотот; он был почти невидим, если не считать мертвенного свечения пузырьков слизи, которая непрерывно истекала из него, как гной, а слева от Ктулху двигалась гротескная раздутая фигура Итаквы — Шагающего с Ветрами, в мгновение ока перенесшегося сюда с Бореи — чудовищно жестокого бога ледяных ветров, вечно гуляющих между мирами. А за ними еще и еще…

Они, казалось, не сами летели, а висели в воздухе, поддерживаемые несокрушимыми нитями сетей Атлач-Нача, которыми этот великий паук быстрее, чем мог уловить глаз, уже оплетал бурые небеса Элизии. Были тут и Йибб-Тстлл, и Бугг-Шаш, жавшиеся к своему сородичу и повелителю Йог-Сототу, и жаба-Цатхоггва полз, казалось бы, не спеша, но не отставая от тени Ктулху. Хастур, эфирный соперник повелителя Р’льеха, держался чуть поодаль от процессии, но двигался туда же, куда и все, и точно так же стремился отомстить. Посреди айсбергов Замерзшего моря, разбивая на ходу начавшие таять льды, плыл Дагон, сопровождаемый Матерью Гидрой и несколькими избранными представителями подвластных ему Глубинных.

По земле полз Шоггот, похожий на огромный ком туберкулезной мокроты, а еще ниже прокладывали дымящиеся тоннели Шудде-М’елл и его Подземные. И все они стремились к Ледяным странам, быстро приближались к огромному леднику, в котором находился древний дворец Ктханида.

И везде на своем пути каждый из них сеял разрушения: рушились наземь летающие острова, над городами вставало зарево пожаров, рвались ленты небесных дорог, золотые совсем недавно леса гибли в рокочущем огненном аду. Голубые воды тропических океанов чернели прямо на глазах, а неподвижные от века горы раскалывались и извергали огонь, дым и вонючий пепел…