Книга Критическая масса. Как одни явления порождают другие - Филип Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возможно, что представление о благодетельной «невидимой руке» рынка Смит почерпнул у Монтескье, который писал, что одни и те же действия могут приводить к разным последствиям. На самого Монтескье, в свою очередь, оказала большое влияние сатирическая поэма Басня о пчелах: о частных пороках и общественной пользе голландского врача Бернарда Мандевиля (1670-1733), впервые опубликованная в 1705 году в виде памфлета Ворчливый рой. Этот озорной и шутливый памфлет подобно многим другим произведениям сатирического жанра имел вполне серьезный смысл. Основная идея автора сводилась к тому, что многие человеческие пороки в действительности очень полезны для развития общества. Например, тщеславие побуждает к производству разнообразных предметов роскоши, что способствует повышению мастерства, создает целые отрасли промышленности и обеспечивает занятость трудового населения. Иными словами, некоторые пороки буквально необходимы обществу и служат как бы смазкой для всего социального механизма. Мандевиль шутливо описал пчелиный рой, в котором победили идеи самоограничения и добродетели, после чего все пчелиное общество погрузилось в праздность и нищету, так как:
Невозможно думать о комфорте и удобствах,
Добывать славу в сражениях и получать заслуженный почет,
Не имея пороков и не потворствуя им!
Не стоит придумывать утопийі
Никто не хочет жить во имя только добродетели!7
Мандевиль вовсе не защищал и не утверждал первичность эгоизма в духе Гоббса, а издевался над лицемерием общественного мнения и указывал на очевидный факт, что многие человеческие достоинства и добродетели являются лишь продолжением недостатков и пороков. Он доказывал, что не стоит обманывать себя высокими словами, а следует признать, что общественным развитием движут не столько добродетели, сколько пороки. Басня получила скандальную известность и была квалифицирована властями как нарушение общественного порядка. Но Мандевиль не смирился и продолжал развивать свои идеи, в результате чего забавная поэма превратилась в двухтомный философский трактат, вызвавший серьезную дискуссию об основаниях человеческой морали.
Описанное возникновение альтруизма из эгоистических побуждений служит очень наглядным примером действия принципа Мандевиля. Убежденные сторонники так называемой эволюционной психологии продолжают доказывать, что и такое альтруистическое поведение основано на скрытом эгоизме, вернее, пытаются доказать, но пока не очень успешно.
В физике общества достаточно примеров того, как определенные действия приводят к нежелательным или неожиданным последствиям. В одной из предыдущих глав описывался физический механизм того, как паникующая толпа блокирует все выходы из горящего помещения, препятствуя собственному спасению. Очень похожая ситуация возникает при движении пешеходов в двух направлениях, когда повышение скорости отдельных людей (в физике это соответствует «нагреву» или «повышению уровня шума» системы) неожиданно приводит к снижению средней скорости из-за невозможности организовать движение по параллельным маршрутам (в физике это соответствует «замерзанию»). Разделение потоков быстрых и медленных автомобилей может приводить к снижению пропускной способности автотрассы и т.д.
Эти и многие другие примеры наглядно свидетельствуют, что даже в очень простых системах коллективное поведение может проявлять особенности, противоречащие исходным или планируемым характеристикам отдельных элементов. Еще легче обнаружить противоречия между намерениями и результатами в более сложных системах, связанных с государственным управлением, контролем и планированием. Политики и менеджеры очень часто с удивлением убеждаются, что незнание или недопонимание внутренних свойств и связей системы оборачивается совершенно неожиданными последствиями. Это проявляется, например, в том, как строительство новых автомагистралей и сложнейших транспортных развязок вызывает лишь усложнение обстановки и снижение эффективности работы автотранспортной системы в целом. Возможно, методы статистической физики могли бы помочь планировщикам избавиться от «линейного» мышления и позволили бы им лучше воспринимать сложные реальные связи между конкретными действиями и их последствиями.
Когда Уильям Петти впервые строго математически проанализировал социальные явления и выдвинул на этой основе ряд предложений относительно налогового и административного управления Ирландией, многие современники сочли их просто смехотворными (впрочем, некоторые из его рекомендаций таковыми и являлись). Подход Петти основывался на рационализме и количественных параметрах, а не на интуитивных ожиданиях, субъективных мнениях и предрассудках (современные политики сплошь и рядом принимают решения именно на этой основе). С другой стороны, уже тогда отчетливо выявились и недостатки такого подхода, так как Петти полностью пренебрегал мнением и желаниями народа, а также не заботился об адаптации предлагаемых мер и правил к уже существующим законам и обычаям.
Например, его утверждение, что люди будут платить больше налогов, если вместо традиционного пятничного застолья будут работать (экономя, кстати, на стоимости этого застолья), было, кончено, формально правильным. Но современники считали отказ от пятничной трапезы бесчеловечным и не воспринимали предложение Петти всерьез. Джонатан Свифт в 1729 году подверг такие «научные» рекомендации политиков уничижительной критике, издевательски предложив в своей сатире ирландским беднякам с целью достижения гармонии между личным и общественным благом продавать на мясо своих детей. С присущей ему мизантропией Свифт дает гастрономические рекомендации по приготовлению из маленьких детей различных изысканных блюд английской и французской кухни8.
Проблема заключается в том, что при использовании физических методов в социологии мы легко уподобляемся Петти в его пренебрежении интересами отдельных людей. Действительно, мы можем, конечно, рассматривать в модели вместо людей бильярдные шары, движущиеся по строго определенным законам механики, но ведь нормальная человеческая жизнь содержит массу отношений, которые не поддаются численной оценке, — участие, доброту, благотворительность и т.д. Можно ли моделировать жизнь общества, забыв об этих исключительно важных понятиях? Льюис Мемфорд полагает, что общее отношение деятелей эпохи Просвещения к человеку характеризовалось именно бездушием и холодной идеализацией. Он пишет по этому поводу следующее:
Законы физики слишком ограниченны и не могут описывать или интерпретировать социальные явления... Существующие юридические нормы и правительства часто рассматривают реальных мужчин и женщин, реальные корпорации и города всего лишь в качестве отвлеченных, воображаемых объектов. И в то же время многие придуманные понятия, такие как Божественное право, Абсолютный закон, Государство, Суверенитет, возводятся в ранг реальных объектов. «Эмансипированная личность», или свободный гражданин, полностью избавленный от чувства зависимости от какой-нибудь организации или ближайшего окружения, стал представлять собой диссоциированный и делокализованный социальный объект, который можно уподобить какому-то атому властц, ищущему, кем бы покомандовать9.
