Книга Ответ знает только ветер - Йоханнес Марио Зиммель

— Роберт, ты потерял работу из-за наших отношений? Из-за меня? И ни слова не сказал мне об этом? Наоборот, ты рассказал мне, что твой шеф должен прислать к ресторану «Эден Рок» человека, который передаст тебе большую сумму денег для оплаты информантов! — вне себя выпалила Анжела. Ну вот все и выплыло.

4

Можно было ожидать, что когда-нибудь все выплывет, причем уже скоро. После выкрика Анжелы в белой комнате воцарилась долгая тишина, — спокойно можно было бы досчитать до семи. Первым заговорил Тильман — как всегда, тихо и деликатно.

— Это верно, мсье Лукас?

Я кивнул.

— Вы сказали ей правду?

Я отрицательно мотнул головой.

— Роберт! — в отчаянии завопила Анжела.

Я-то надеялся, что она никогда ничего не узнает.

— Прости меня, — сказал я.

— А почему вы солгали мадам Дельпьер?

— Потому что не хотел обеспокоить ее правдой.

— Так в чем же правда, мсье Лукас? — напрямую спросил Лакросс.

В полуприкрытую дверь просунулась голова медсестры.

— Господа, вам пора уходить, пять минут прошли.

— Сейчас, сестричка. Еще две минутки, — просительно обернулся к ней Руссель.

— Хорошо, максимум две минуты. После этого зову доктора, — сказала медсестра и исчезла.

— В чем же правда, мсье Лукас! — уже требовательно прозвучал голос Лакросса.

— А правда в том, что еще четвертого июля, после празднования Дня независимости, меня позвали к телефону в игральном зале. Ты ничего не заметила, Анжела, потому что была занята игрой.

— Кто вам звонил? — спросил Руссель.

— Какой-то мужчина. Мне незнакомый.

— Разумеется, — вставил Руссель.

— Спокойно, — осадил его Тильман. — Продолжайте, мсье Лукас.

— Этот мужчина сказал мне, что есть люди, которые готовы хорошо заплатить, очень хорошо заплатить, если я перестану заниматься делом Хельмана.

— Значит, этот человек, видимо, не знал о вашем увольнении и выходе на пенсию?

— Видимо, не знал. О таких вещах в «Глобаль» не принято трезвонить.

— Сколько они готовы заплатить?

— Один миллион. Новых франков.

— Это может значить только одно: вы нашли некий материал, представляющие для кого-то жизненную угрозу!

— Может быть.

— Что? — вскипел Лакросс.

— Я просто не знаю. Но в моем положении надо брать, коли дают, разве я не прав? Кроме того, очень интересно было посмотреть на того, кто принесет деньги. Я надеялся сделать какое-то открытие.

— Роберт, Роберт, даже мне ты не сказал правды, — выдавила Анжела.

— Да, даже тебе не сказал. Тот человек потребовал, чтобы я молчал. Это было условием. И чтобы пришел без полицейских. Но я мог назначить место и время встречи. А поскольку перед самым звонком наш друг Трабо пригласил нас покататься на яхте шестого июля, то я и назначил местом встречи «Эден Рок». Тот согласился. Я был на месте вовремя. Он немного опоздал. И выстрелил в меня с опозданием.

— Вы, разумеется, не видели стрелявшего, — заметил Руссель.

— Разумеется.

— И денег, разумеется, не получили.

— Разумеется, не получил.

Вновь воцарилось молчание.

— Я вам не верю, — наконец сказал Лакросс.

— Я тоже, — поддержал его Руссель. Оба сказали это весьма по-дружески.

— А я вам верю, — заявил Тильман и как-то странно взглянул на меня.

— Я тоже верю тебе, — сказала Анжела. — Хотя так страшно то, что ты рассказываешь… Из-за меня уволили… И потом — ты мне не доверял…

— Да ведь я только перепугал бы тебя насмерть! А я в самом деле верил, что встречу человека, который передаст мне деньги. И попросил Клода Трабо сфотографировать меня и этого парня. — Ну вот, подумал я, по крайней мере хоть что-то может быть подтверждено. — И конечно я сейчас же связался бы с вами, если бы у меня в руках оказался хотя бы намек на новый след, хотя бы малейшее подозрение. — Опять сплошная ложь.

— Вот-вот, вы в самом деле тотчас связались бы с нами? — в лоб спросил меня Руссель.

— Само собой разумеется! Вы что — думаете, я с этими людьми — одна шайка-лейка?

— Спокойно, спокойно, вам необходим покой, мсье Лукас, — вмешался Тильман. — Никто ничего такого не думает. Я убежден, что вы любые новые данные тотчас сообщили бы нам.

— Благодарю, — только и сказал я.

— С данной минуты мсье Лукас находится под защитой полиции, — сказал Тильман, обращаясь к Русселю и Лакроссу. — Дверь его палаты будет охраняться круглосуточно. Каждому посетителю придется предъявить удостоверение личности и дать себя обыскать на предмет наличия оружия. Вполне возможно, что эти люди вообразили, будто мсье Лукас обладает какими-то разоблачительными материалами, очень опасными для них, которых у него на самом деле нет или же о наличии которых он не подозревает.

Лакросс и Руссель промолчали.

— Все поняли, что я сказал? — спросил Тильман.

— Как не понять, — пробормотал Руссель. — Под защитой полиции. С данной минуты. И на сколько дней?

— На очень долго, — отрезал Тильман.

Дверь распахнулась, и в палату вошли та медсестра, что уже заглядывала раньше, и палатный врач. Врач сердито сказал:

— Господа, я вынужден просить вас немедленно покинуть помещение. Мсье Лукас еще очень слаб.

Все тотчас ушли. И каждый пожал мне руку. Тильман подбадривающе улыбнулся. Двое других ушли с каменными лицами. Когда мы с Анжелой остались одни, она сказала, запинаясь на каждом слове:

— Роберт, ты солгал мне… Хорошо, я все понимаю… Не хотел меня встревожить… Но в какой тревоге я пребываю теперь? Боже, как ужасно сознавать, что те думают, будто тебе что-то такое известно, и поэтому хотели тебя убить, но у них не получилось! Ведь они по-прежнему будут так думать и никогда не перестанут! И ты все время будешь подвергаться смертельной опасности!

— Но ведь это было очевидно еще в ту ночь после «Тету», когда мы с машиной свалились в море.

— Да, это так… Но от этого не становится легче… Они будут пытаться все вновь и вновь…

— Не думаю, — сказал я. — Если с ними ничего не случится, они сообразят, что ошиблись и что я в самом деле ничего не знаю. Потому что теперь-то я бы уже все сказал, Анжела! Ты не веришь, что теперь я бы все сказал?

Она молча глядела на меня.

— Анжела! Я спрашиваю: ты не веришь, что теперь я бы все сказал?

— Думаю, теперь бы сказал, — прошептала она едва слышно. — Я могу лишь молить Бога, чтобы ты ничего не знал и чтобы они сообразили, что это так.