Книга Аромат грязного белья - Михаил Армалинский

А когда пациентка пыталась соблазнять Фрейда, открывая рот и высовывая язык, то Фрейд, недополучивший от жены оральный секс, а потому считавший его ненормальным, не реагировал на рот как на пизду и не стремился в него засунуть. Впрочем, оральное соблазнение пациенток не основано ни на воспоминаниях современников, ни на собственных замечаниях Фрейда, а лишь на моих фантазиях на тему Фрейда и его сексуальной жизни.

Если Фрейд не вставлял хуй в женщин, то он явно и наверняка получал великое наслаждение от умственной ебли (brain fucking). Фрейд анализировал любовниц своих учеников и тем самым обретал над учениками власть, узнавая о личной жизни их женщин многое, о чём любовники и не догадывались, а также о личной жизни самих учеников через рассказы их любовниц. Все пациенты Фрейда не вылезали в своих разговорах из секса, а если вылезали, то Фрейд своей неизбежной сексуальной символикой загонял их обратно.

Так как Фрейд принимал пациентов у себя в квартире, то, когда он возбуждался от сексуальных разговоров с очередной красивой пациенткой, ему было очень удобно заскочить в другую комнату и выебать жену, мечтая о пациентке. Таким образом, он оставался верным жене и жил беспроблемной жизнью, полной сексуальных фантазий, сексуальных раздумий, исследований и просто разговоров «за секс».

Известен случай, когда отношения с влюблённой в него пациенткой на курорте приобрели опасный для невинности Фрейда характер. Марта нагрянула по наводке и переняла его сдерживаемое семя в себя (1).

* * *

Фрейд писал о разочаровании сексуальной жизнью в браке, которая может удовлетворять только первое время. Затем брак превращается в поражение в борьбе за удовлетворение сексуальных желаний, на что так самодовольно претендовал поначалу.

Охлаждение между супругами Фрейд приписывает единственной причине – паническому страху перед нежелательной беременностью, а потому вынужденному воздержанию. Он жалуется, что имеющиеся контрацептивы убивают ощущения супругов, и потому отвергает гондоны и прочие штучки. И так как супруги вынуждены сдерживать похоть, то у них возникает неприязнь друг к другу, и потому брак вовсе не выполняет обещания удовлетворения похоти, на выполнение которого полагались молодожёны. Так что в конце концов после нескольких лет брака, наделав детей, супруги опять у разбитого корыта да только ещё и без всяких надежд и иллюзий (3: 90–91).

Но Фрейд явно не исчерпал всех причин охлаждения в браке и даже не затронул главную. Интересно, читал ли Фрейд Тайные записки 1836–1837 годов Пушкина – там эти причины изложены более внятно и обоснованно. А потому неудивительно, что в письмах друзьям Фрейд жаловался на полное исчезновение сексуального интереса, оправдывая такое состояние своё импотенцией и загруженностью работой (3).

Получалось, что Фрейд в своём сексуально омертвевшем браке умышленно обрекал себя на сексуальную неудовлетворённость, отказываясь от многочисленных предложений пациенток и прочих возможностей, увеличивающихся с ростом его славы. Как известно, Фрейд считал, что цивилизация строится на подавлении сексуальных желаний и сублимации в высшие области. Он считал, что редким людям удаётся полностью сублимироваться, и себя он помещал среди этих редких людей.

* * *

Со своими детьми Фрейд о сексе не разговаривал. Мартин вспоминает, что ни Фрейд, ни Марта никогда и ничего не объяснили ему о сексе. Оливер в 16 лет хотел проконсультироваться с отцом о мастурбации. Отец запретил ему этим заниматься, что сразу же возвело стену отчуждённости между отцом и сыном (3: 292). (А я вот с детства был убеждён, что мастурбация – это хорошо, и к запретам относился с удивлённым презрением.) Исключение Фрейд делал для дочек, для Анны – уж точно.

Фрейд был уверен, что сыновья его, согласно Эдипову комплексу, стремятся конкурировать с отцом, и потому он обеспечил, чтобы ни один из трёх не стал заниматься психиатрией или какой-либо медициной. (У меня не было желания конкурировать с папой, разве что в количестве женщин, и то это получалось непроизвольно, да и надо ли каждое желание сына рассматривать в постоянной связи с отцом?)

Фрейд не позволял и не любил, когда матери и отцы были нежны с ребёнком – это, мол, раньше времени развивает детей сексуально, а это его явно пугало (3:295).

Вероотступники

В отличие от Фрейда, многие его последователи вовсю пользовались пациентками, более того, такая возможность являлась для них стимулом заниматься психоанализом. Фрейд же не желал высвобождения сексуальных желаний с помощью психоанализа – он, наоборот, хотел научить своих подопечных аналитиков сдерживать свои желания, а не поддаваться им (1:215). Делал он это личным примером, но, к счастью, тщетно. Например, в 1908 году проходил первый конгресс психоаналитиков в Зальцбурге. Все участники (кроме Фрейда?) еблись напропалую и вытворяли сексуальные эскапады.

Невеждам казалось, что Фрейд призывает к сексуальной революции. В действительности же, печась о сохранении цивилизации и о благопристойной научности психоанализа, он хотел в обществе оставить всё как есть. Идея была – помогать отдельным людям. Но, раскрыв людям глаза на секс и вдохновив их раскрывать рот о сексе, он спровоцировал изменения в общественном укладе, и не революционные, а эволюционные, то есть именно те, что и хотел..

Fritz Wittels, врач и писатель, в 27 лет написал эссе о любовнице (не своей) Ирме, которая с малых лет еблась с великим наслаждением и была не только не подавлена, а весьма спокойна и без всяких неврозов, хотя общество и назвало её блядью. Wittels приводил образ жизни этой женщины как пример идеальной сексуальной жизни, взывая к сексуальной революции. На что Фрейд, в то время 51-летний, заявил, что в его намерения не входит вести мир к безумию, а, наоборот, – позволить мужчинам и женщинам сознательно решить, что делать и что не делать (4:171).

Тогда спрашивается: а что, если мужчины и женщины сознательно решат, что им хочется заниматься безумной еблей? Это ведь и есть форма сексуальной революции. Причём ебля безумная, охватив большинство, превратится в умную.

Над Wittels издевались, потому что его широкозагребущие идеи отражали лишь его собственные сексуальные нужды и потому отвергались Фрейдом и фрейдистами. (А ведь Фрейдовы идеи отражали тоже лишь сексуальные нужды самого Фрейда.)

Фрейдистам пришлось раздумывать над тем, что если социальные нормы являются причиной неврозов, то получается логичным, что надо атаковать эти социальные нормы. Будет ли общество психоаналитиков (группа) атаковать и до каких пределов? (4:173) Wittels не заботился тем, чтобы поддерживать общество психоаналитиков и больше интересовался практическим применением сексуальных открытий, а не мёртвой теорией. Фрейд же настаивал на том, что научные исследования должны привести к социальным реформам, а не наоборот. Так что Wittelsa погнали из фрейдистов.

Другой ебучий аналитик Otto Gross на одном из собраний фрейдистов поднял тост за Фрейда как революционера в морали. Фрейд сухо отреагировал:

Мы – врачи, и наше намерение оставаться врачами (4:226).