Книга Дорога на Дамаск - Линда Эванс

— А если будет газовая атака? — спросила Елена. — Еще на Вишну полковник Хрустинов предупреждал нас о том, что ДЖАБ’а накопила множество материалов для производства химического и биологического оружия.

Рахиль ткнула пальцем в кучу защитного снаряжения возле орудий:

— У всех артиллеристов есть защитные комплекты.

— А у остальных? У беженцев?

— Нет, — покачала головой Рахиль. — У них ничего нет… Под некоторыми домами вырыты убежища с фильтрацией воздуха. Как у моего деда. Другие устроили такие укрытия в погребах. Беженцы все время их строят, но у нас так мало инструмента, что бункеры на пятьсот тысяч человек выроют не скоро. Да и где взять столько воздушных фильтров?!

— На месте Витторио Санторини я залила бы нас газом, — содрогнувшись, сказала Елена. — Ему это не впервой. Моя мама была в городе, когда джабовцы отравили толпу, чтобы прийти к власти. Потом они обвинили во всем президента Эндрюса. К счастью, моя мама уцелела и я вместе с ней. Она уверена, что Санторини нарочно отравил своих сторонников. Этот человек ни перед чем не остановится.

— Я помню этот день! — буркнул один из артиллеристов. — Ничего, мы еще доберемся до Санторини, и тогда он у нас такого нанюхается, что мама не горюй!

— Ну давай, — сказала Рахиль. — Пока все спокойно, я что-нибудь тебе покажу. А то скоро по нам начнут палить, а мы будем отстреливаться.

Артиллеристы стали объяснять девушке работу интерфейсов боевого компьютера. Елена узнала, как компьютер находит цели, молниеносно выбирает одну из них для поражения и дает приказ открыть огонь. При этом реакция компьютера была намного быстрее человеческой.

— А зачем этим пушкам люди? — спросила Елена. — Компьютер же быстрее любого из нас.

— Компьютер может выйти из строя, — пробурчал огромный чернокожий артиллерист. — А кто будет подавать снаряды?

— Они такие тяжелые, — пояснил он, кивнув на ящики с боеприпасами, — что одному человеку не поднять их на зарядные ремни.

Елена с благоговейным ужасом посмотрела на семиметровое 305-миллиметровое орудие, перемещавшееся на восьми парах колес.

— Этим орудием тоже управляет компьютер, — пояснил артиллерист, — но кто-то должен всегда быть рядом, чтобы перейти в ручной режим, если программа даст сбой… На самом деле, эти системы такие же допотопные, как и джабовский линкор…

— А ведь он уже уничтожил у нас несколько таких орудий со всеми расчетами! — дрожащим от ненависти голосом добавил он. — В прошлом году у нас два раза отказывали компьютеры. Один раз это случилось, когда самоходка отстреливалась, удирая от линкора. Водитель этой самоходки не умел вести огонь в ручном режиме, и линкор тут же его накрыл… А во второй раз самоходкой управлял опытный артиллерист, который перестрелял всех джабовцев и без компьютера.

— И все-таки обычно они нас не подводят, — сказал он, ласково погладив орудийный ствол и взглянув в сторону остальных самоходок на плотине. — А мы умеем поражать цель из всего, что только стреляет, и, если кто-нибудь из нас гибнет, его место сразу занимает другой.

Елене оставалось только кивать. Мужество этих людей, хладнокровно рисковавших своей жизнью, и поражало, и вдохновляло ее.

— Я заметила, что у вас там еще батареи, — сказала она, махнув в сторону каньона. — Они похожи на вашу?

— Не совсем, — покачала головой Рахиль. — У нас недостаточно снаряжения, чтобы в одинаковой степени защищать весь каньон с его боковыми ущельями. Впрочем, и того, что есть, нам обычно хватает, чтобы эти гады сюда не совались.

— А они часто вас обстреливают?

— Каждые несколько часов. Какого-то особого графика у них нет. Наверное, они дают пару залпов каждый раз, когда им надоедает сидеть на заднице и жрать свой паек, — сказала Рахиль. — Я не знаю, когда они снова откроют огонь, но обстрел не заставит себя ждать. Витторио Санторини решил любой ценой с нами расправиться. Теперь ему некуда отступать. Вся его ДЖАБ’а держится на ненависти к нам. Стоит Санторини сдаться, как простые джабовцы первыми кинутся на него!

Елена согласилась с Рахиль.

К тому времени, как ее экскурсия по миру артиллерии подошла к концу, сгустились сумерки. Елена поблагодарила своих новых знакомых, отошла к перилам и вновь углубилась в созерцание ущелья. Несмотря на полумрак, ее зоркие глаза рассмотрели чью-то фигурку, двигавшуюся со стороны дома в начале ущелья. Этот человек быстро шагал мимо артиллеристов, расположившихся у самого берега реки Каламет, извивавшейся по дну каньона после головокружительного прыжка с вершины плотины. Прошло совсем немного времени, и проворный боец достиг большой электрической платформы, устроенной повстанцами для того, чтобы поднимать на вершину плотины людей, оружие и боеприпасы. Елена переместилась к месту прибытия платформы и заглянула вниз. Плотина была так высока, что у девушки чуть не закружилась голова. Впрочем, стальные тросы быстро подняли платформу с ее единственным пассажиром. Елена хотела было поприветствовать его, но слова застыли у девушки на губах, а привыкший за несколько лет партизанской войны к осторожности Дэнни Гамаль тут же почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной и стремительно повернулся, выхватив из кобуры пистолет.

— Вы имеете полное право нажать на курок, — пытаясь усмехнуться, сказала ему Елена. — Представляю, как вы тогда меня ненавидели…

— У меня были для этого основания, — процедил сквозь зубы Дэнни, смерив девушку пронзительным взглядом темных глаз.

— Впрочем, в отличие от твоих тогдашних друзей, ты, кажется, не была доносчицей, — как будто нехотя добавил он.

Елена поежилась, но поняла, что слышит комплимент от человека, на чьих руках умерла его собственная мать.

— Папа… — начала было Елена, но замолчала, чтобы перевести дух, и лишь через несколько секунд снова заговорила, с трудом подбирая слова: — Отец рассказал мне о вас и вашей матери. Я ведь не знала, что, не будь ее, и я не появилась бы на свет. Ведь вы с ней спасли мою маму. Мне нечем отплатить вам за это, но я все равно чувствую себя перед вами в долгу…

У Дэнни дернулась щека. Он оторвал взгляд от лица девушки и стал смотреть в глубину молчаливо извивавшихся перед ним розоватых стен каньона, изъеденных тысячелетними дождями и ветрами. Елена последовала его взгляду и увидела огоньки костров, на которых беженцы готовили свой скудный ужин, готовясь разделить его с родными, близкими и новыми друзьями по несчастью. Этим обездоленным постоянно угрожали уничтожением другие человеческие существа, которым беженцы, по сути, не сделали ничего плохого. Они жили в постоянном страхе, но все равно были гораздо мужественнее, честнее и лучше тех, кто их ненавидел, скандируя джабовские лозунги.

Фермеров можно было лишить крова над головой, пытать и убивать, но их нельзя было сломить и поставить на колени.

Среди приверженцев Витторио Санторини не было и не могло быть таких мужественных людей.

— О чем ты думаешь? — негромко спросил Елену Дэнни.