Книга Космический Апокалипсис - Аластер Рейнольдс

Наконец Вольевой удалось закрыть люк, ликвидировав последний крохотный прямоугольник дрожащего небосвода, видимый невооруженным глазом. Зажглись внутренние огни, раздался нарастающий вой — это уравнивалось атмосферное давление шаттла и Паучника. Снова появились роботы и быстро пришвартовали Паучника, чтобы он не вздумал мотаться по ангару. Минутой позже в Паучник вошла Вольева, уже без скафандра.

— Следуйте за мной, — приказала она звенящим голосом. — Чем скорее мы окажемся за пределами дальности огня корабельных орудий, тем будет лучше.

— А какова точно их дальность? — задала вопрос Хоури.

— Точно — не знаю.

— Здорово ты его трахнула по башке своей программой, — сказала Хоури, когда все трое, перебирая руками по перилам, вскарабкались в кабину шаттла. — Отличная работа, Илиа. Мы ее даже здесь ощутили — мамочка шлепнула от души!

— Думаю, его потрясло, — ответила Вольева. — Учитывая мой опыт с мятежным орудием из Тайника, на этот раз я ввела «Паралич» с кое-какими новыми ограничениями. Он должен был проникнуть глубже, а не только в обшивку корабля. Жаль только, что я не установила взрывных устройств вблизи корабельных двигателей. Тогда мы могли бы разнести корабль, а потом уж бежать.

— Но разве это не затруднило бы нам возвращение домой?

— Весьма вероятно. Зато почти наверняка это был бы конец Похитителю Солнц. Кроме того, — добавила она, подумав, — без корабля «Плацдарм» начал бы сдавать свои позиции быстрее, поскольку никаких указаний из Архива арсенала он больше не получил бы. Значит, мы одержали бы полную победу.

— Можно ли считать это самым оптимистическим из твоих возможных прогнозов?

Вольева ничего не ответила.

Они достигли верхней палубы, которая показалась Хоури достаточно современной, как и многое другое из того, с чем она здесь столкнулась. Все белое и стерильное, точно в кабинете дантиста.

— Слушай, — сказала Вольева, глядя на Паскаль, — я не знаю, как глубоко проник «Плацдарм» внутрь, но если он сейчас погибнет — чего мы все хотим, — это совсем не наверняка принесет пользу твоему мужу.

— Если считать, что он туда уже добрался.

— О, я полагаю, что на это мы вполне можем положиться!

— С другой стороны, — заметила Хоури, — если он уже внутри, то поражение «Плацдарма» ничего не изменит, разве что помешает нам добраться до Силвеста, — помолчав, она добавила: — Но ведь мы же хотим остановить его, верно? Я хочу сказать, что нам остается только одно — попробовать.

— Кто-то же должен, — сказала Вольева, усаживаясь в одно из пилотских кресел, закрепляя на себе пояс безопасности и протягивая пальцы к старинной консоли управления с множеством клавишей. — А теперь я настоятельно советую вам выбрать себе сиденья поудобнее. Я собираюсь оставить как можно больше пространства между нами и кораблем, причем сделаю это в максимально короткий срок.

Она еще не закончила свою фразу, как двигатели взвыли, свидетельствуя о своей полной готовности, а до сих пор почти никем не замечаемые стены, пол и потолок, вдруг обрели весьма жесткую реальность.

Когда стены шахты вдруг исчезли, а Силвест провалился в пустоту, тело его сразу напряглось, реагируя на воображаемую потерю скорости. Конечно, то была чистая иллюзия: он все еще падал, даже быстрее, чем раньше, но здесь не было ориентиров, а потому исчезало и ощущение движения.

Силвест оказался в недрах Цербера.

— Что ж, — сказал Кэлвин, причем это были его первые слова, произнесенные за много дней, — неужто стоило ждать столько времени, чтобы увидеть вот это?

— Пока это еще ничто, — ответил Силвест. — Так — прелюдия.

И все же здесь наблюдалось что-то вроде архитектуры искусственного происхождения, и это была самая удивительная архитектура из всех виденных Силвестом, а вся обстановка вообще показалась ему чудовищно странной. Над ним круглился потолок — крыша этого мира, пронзенная узким концом «Плацдарма». Местность была слабо освещена собственной люминесценцией, исходившей, видимо, от гигантских «змей», свернувшихся в колоссальные кольца на том, что он принял за пол. Огромные, вроде как бы древесные, стволы поднимались к потолку — искривленные и, похоже, органического происхождения. Видно было куда лучше, нежели на изображении, которое транслировалось на корабль роботом-разведчиком. Теперь Силвест видел, например, что «стволы» росли не с пола до потолка, а скорее наоборот, они выходили из потолка, а корни терялись в полу. «Свод небесный» казался менее живым и был явно кристаллического происхождения. Мгновенное озарение, и Силвест понял: пол куда старше потолка — последний создан вокруг планеты тогда, когда сотворение пола было уже завершено. Похоже, они возводились на двух различных фазах развития амарантянского Знания.

— Смотрите, куда падаете, — сказал Саджаки. — Ударяться об пол на большой скорости нежелательно. А еще меньше смысла врезаться в какую-нибудь оборонительную систему, которую «Плацдарм» еще не успел нейтрализовать.

— Вы думаете, что здесь могут оказаться опасные для нас химические соединения?

— Надеюсь, еще не на этом уровне, — сказал Триумвир, — но ниже мы вполне можем столкнуться с ними. Подобные системы, вероятно, не использовались ни разу за последний миллион лет, а потому могут оказаться несколько… — он, видимо, искал нужное слово, — …заржавевшими.

— Но ведь нам вряд ли стоит на это особо полагаться.

— Да, пожалуй, не стоит.

Реактивный двигатель скафандра работал с напряжением, вместе с этим росло и ощущение силы тяжести. Пока всего четверть g, а потолок все еще выглядит как колоссальное произведение чьих-то искусных рук. Силвеста и потолок разделяет не меньше километра. Значит, чтобы уйти отсюда, тоже потребуется преодолеть тот же километр, разумеется, если он захочет это сделать. Конечно, у него под ногами лежат еще тысячи километров тела планеты, но нет ни малейшего представления о том, в какие бездны ему еще предстоит опуститься, чтобы найти то, к чему его так влечет. Он надеялся, что не очень глубоко. Номинальные пять дней, которые он отвел себе на путь туда и обратно, были, как оказалось теперь, отпущены слишком скупо. Когда ты на корабле и изучаешь расчеты Вольевой, то они вызывают полное доверие или кажутся вполне реальными. А вот здесь, где силы, введенные в ее уравнения, кристаллизируются в колоссальных и страшных структурах, Силвест стал терять уверенность в верности любых прогнозов.

— Медвежья болезнь, сынок? — съязвил Кэлвин.

— Ты же читаешь мои эмоции, не так ли?

— Нет. Просто твои эмоции — зеркальное отражение моих. Мы же думаем почти одинаково — ты и я, — Кэлвин помолчал. — А я не стыжусь признаться, что очень и очень боюсь. Возможно, я боюсь даже больше, чем вправе бояться кусок компьютерной программы. Какая глубокая мысль, а Дэн?

— Сохрани свои глубокие мысли для будущего. Я уверен, они тебе еще пригодятся.

— Уверен, вы ощущаете свое ничтожество, — вмешался Саджаки так, будто с самого начала участвовал в разговоре. — Что ж, подобные чувства вполне оправданы. Вы и в самом деле ничтожества. А это место — величественно. А вы бы небось хотели, чтобы было наоборот?