Книга Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин

– Бегут, ваше сиятельство, из своих жилищ – нечем кормить свой скот, не только удовлетворять наши надобности. Бегут в горы, в леса, там лучше переживут лихую годину, – сказал Ступишин.

– Жалко людей, ни в чем не повинных детей, а некоторые из наших генералов не хотят перемирия, им лучше бы война ради их собственных лавров. Ну да что же делать-то? Нам нужно всем навалиться на неприятеля. Может, действительно одумается и запросит мира?

Произнося эти слова, Румянцев неотрывно смотрел на карту, словно ожидая от нее ответа на вопрос, который в это время его волновал: как наиболее успешно направить имеющиеся в его распоряжении войска для того, чтобы нанести существенный удар по неприятелю?

– Алексей Алексеевич, помните, граф Салтыков предлагал поиск вместо Систова направить на Туртукай? Пожалуй, это место не из самых укрепленных. Вряд ли неприятель будет цепляться за него в начале кампании. Пусть Салтыков разработает эту операцию и пошлет туда расторопного боевого командира.

– Итак, ваше сиятельство, вы наметили три удара по супротивному берегу? – задумчиво произнес Ступишин, внимательно разглядывая карту Задунайской Болгарии.

– Нет, Алексей Алексеевич! – улыбнулся фельдмаршал. – Не могу с вами согласиться.

Ступишин удивленно посмотрел на него: как же так, только что говорили о Вейсмане, перешедшем уже Дунай и активно действовавшем против турок, о Потемкине, которому предстоит в ближайшее время захватить замок Гирсова, и о поиске графа Салтыкова против Туртукая.

– Нет, не три удара, а один… Все эти три удара должны как бы слиться в общий удар, дабы поставить неприятеля в повсеместное замешательство. Свершение одного будет зависеть от успеха другого. Одновременно с этим Салтыков должен показать неприятелю в Рущуке, что он намерен ударить на сей город. Пусть его гарнизон будет обеспокоен собственной защитой, а не думает об оказании помощи тому же Туртукаю. И Потемкин пусть установит крепкую связь с графом Салтыковым, поможет ему судами и людьми, а сам двинет часть своих войск к Силистрии. Вот когда все эти поиски пройдут успешно, тогда встревоженный неприятель откроет нам лучший способ узнать его силы и слабости.

– Ваше сиятельство! А что делать с прибывающими рекрутами?

– Поздно они прибывают, – раздраженно сказал Румянцев. – Дни долгого перемирия не пошли нам впрок. Снова наспех кампанию готовим. Все другие держатся правила, что, если желаешь твердо мира, надобно быть готовым к войне. А у нас по-другому: рекруты только подходят, а многих нужнейших амуничных вещей еще не подвезено… Вы видели, в каком состоянии они прибыли к нам?

– Дальний путь изнурителен, ваше сиятельство, сами знаете.

– Вот в том-то все и дело, что сейчас им необходимо дать некоторое отдохновение. Потом нужно время для учения хотя бы первоначальных правил службы, а то мало чем они будут полезны в полках. Необходимо выделить для них лекаря и несколько подлекарей, барабанщиков, цирюльников… Из рекрутов необходимо сделать добрых солдат, только тогда посылать их в дело.

Обдумав детали будущих совместных действий передовых отрядов армии, Румянцев отдал приказ о движении главного корпуса.

Наступило тепло, сошли последние снега, и вскоре зазеленела трава. «Пора выступать. Мало в полях травы, но делать нечего… Пора! На сих днях отдам приказ корпусу двигаться к реке Серету. И без того суровая погода и нехватки подножного корма задержали выступление армии в поле», – твердо решил Румянцев в эти апрельские дни.

Его радовали солнце, вся пробудившаяся природа, пение и щебетание птиц. Но он, как полководец, прежде всего радовался тому, что в поле появилась трава, а значит, есть подножный корм для отощавших лошадей и волов, для скота вообще. Он радовался и тому, что местные жители наконец-то вздохнут свободнее, эта зима и для них была изнурительной, много пало скота от бескормицы.

Перед выходом в поле Румянцев разослал всем начальникам циркулярный ордер, в котором напоминал важнейшие принципы ведения начинающейся кампании: «1773 г. апреля 22-го. Яссы. В течение прошедших кампаний часто подавал я всем и каждому наставления, касающиеся до отправления службы в поле и наблюдения в вышней степени ею предполагаемых всякому должностей, и о приведении нижних чинов в лучее оных познание, о имении к ним и лошадям призрения…»

Незадолго до отправления армии в поход фельдмаршал Румянцев получил рапорт коменданта Браилова полковника Борзова, сообщавшего, что генерал Потемкин снял из гарнизона крепости Пермский полк и направил его к устью Яломицы. Румянцев был явно раздражен этим нелепым распоряжением и не скрывал своего недовольства:

«Почему он нашел пребывание оного полка там потребнее, чем в Браилове? Не могу понять! Расписанием по армии для ведения кампании 1773 года четко определено пребывание сего полка в гарнизоне Браилова. И вот через неделю после моего приказа Потемкин проявляет самовольство! Вполне возможно сие, но должны быть для этого серьезные мотивы. Пермский полк создает определенное военное равновесие в силах. Неужто Потемкин считает, что раз нет там судов неприятельских, значит, и нет опасности внезапного нападения на Браилов? Так может рассуждать лишь сущий младенец в военном деле…»

И Румянцев потребовал от Потемкина объяснения причины перевода Пермского полка из Браилова к устью Яломицы: «…Я хочу столько знать, что настояло в вашей части в переводе сего полку, сколько и быть всегда и без замедления уведомляем от вашего превосходительства во исполнение моих до сего повелений о всякой тамо перемене, которую учинить вы в позиции войск или в чем другом найдете по обстоятельствам за потребно…»

Ясно, что такие выговоры от главнокомандующего были не очень-то по душе самолюбивому генералу. Пройдет совсем немного времени, и Потемкин станет фаворитом Екатерины II. И вот тогда…

А пока все шло по разработанному Румянцевым плану. 24 апреля Потемкин занял Гирсов и стал укреплять его земляными валами. 10 мая Суворов овладел Туртукаем, захватив артиллерию, суда и всю там найденную немалую добычу. Главный корпус армии под непосредственным командованием Румянцева подошел к Фокшанам и расположился здесь на несколько дней лагерем. Петр Александрович вместе со своим штабом прибыл в Браилов и осматривал берега Дуная в поисках наиболее удобного места для переправы.

Течение здесь было настолько стремительным, что нечего и думать о наведении моста. Полковник Борзов, сопровождавший Румянцева, рассказал, что турки редко наводили мосты в этом месте, потому что бурный разлив реки весной почти всегда сносил их. Отказался главнокомандующий и от мысли переправить армию там, где обычно это делал Вейсман со своим корпусом. Не мог он сосредоточивать всю армию на левом фланге и удалиться от Валахии, куда мог в любую минуту устремиться сильный корпус турок из Турно. Хотел было он направить главный корпус к устью реки Яломицы, напротив Гирсова, занятого уже Потемкиным, и действовать в согласии с корпусом Вейсмана, который в ближайшее время должен был перейти Дунай и двигаться по направлению к Карасу. Но и этот маршрут потом отверг: между Браиловом, Фокшанами и устьем Яломицы – безводная пустыня, а переправа и здесь оказалась неудобной. А потому решил он пойти со всем корпусом к Браилову, готовить суда для переправы и действовать по обстоятельствам. И в то же время крепко держал бразды управления всей армией.