Книга Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь

– Это мы с Васькой ночью занимались.

Иван хотел сказать, что ночью надо совсем другим заниматься, и постеснялся.

– Спасибо еще раз. Я уеду, как только позволит милиция. Занимаюсь сейчас делами сестры Анны Дмитриевны. Ей нужно лечение в Германии, буду ее устраивать.

Татьяна посмотрела на него с недоверием:

– Ты? Устраивать?

– Я. Устраивать. Знаешь, я очень многое понял за эти дни. Есть множество дел, которые я должен буду сделать как родственник, как человек, как гражданин, наконец. Как-то странно я жил до этого.

– А с личной жизнью у тебя что? – спросила Татьяна и, одумавшись, поднесла ладони к губам. – Ох, извини.

– Да ничего. С Ландыш у меня все. А настоящую любовь я, похоже, профукал.

– Это ты о Наташе? – О ней.

– Она мне так понравилась, – мечтательно сказала Татьяна, – я бы хотела иметь такую подругу.

– Правда? – обрадовался Алексей.

– Правда, – сказала Татьяна, подумала и добавила, – но еще ничего же не ясно, да? У вас все может получиться?

– Не знаю, – ответил Иван, – я ее нигде не могу найти, ее где-то прячут как важного свидетеля.

– Но ведь ищут убийц? Ищут же?

– Ищут, только это все не быстро. Ну ладно, я поехал в министерство, буду просить помощи в ускорении визы родственнице.

Наталья вычитала диссертацию, нашла пару ошибок и, в общем, осталась довольна. Работа была выполнена, как ей казалось, хорошо. Выводы вытекали из задач исследования. Практические рекомендации сформулированы четко и достаточно понятно любому практикующему врачу, тем более специалисту. Она выключила компьютер и пошла на кухню – перекусить. Оказалось, что пора ужинать. Дома, «в мирное время», она ела не позже семи часов вечера, а у Алексея – как придется. Как бы не набрать лишний вес. Выберется отсюда, и снова будет заниматься физкультурой. Дома она раза два в неделю обязательно ходила на беговой дорожке, делала общеукрепляющие упражнения, а здесь стесняется. Да и беговой дорожки у Алексея нет, зато есть набор гантелей и две огроменные гири. Не гири же ей поднимать! Да и с гантелями заниматься что-то не хочется. И вообще, пора готовить ужин.

Алексей договорился с Анатолием на всякий случай, что, возможно, привезет Наталью. Хотя есть еще верный и проверенный друг – тетя Саша. Наталье можно будет у нее некоторое время пожить, а он будет заходить в гости. Глупости какие в голову лезут! Никуда он Наталью не отдаст. В крайнем случае, он переедет к ней, в ее квартиру. Тоже не годится. Что же делать? Отпуск, что ли, попросить? Он в отпуске не был уже лет пять, так что накопилось денечков… много накопилось, можно и за границу съездить, и в дом отдыха какой-нибудь навороченный, и на рыбалку. Что делать с Натальей?

– Товарищ майор, можно? – Заходи, Миша.

Лейтенент Некрасов протискивался бочком в дверь, ухитряясь тащить огромную стопку каких-то папок.

– Что это, Миша?

– Это дела, по которым участковый Фомин работал, – объяснил Михаил, продолжая держать свою ношу двумя руками.

Кажется, папки собирались разлететься, верхняя начала предательски крениться, рискуя нарушить и так хрупкое равновесие.

– Положи ты это все на стол, – с досадой предложил Алексей.

Миша неуклюже обрушил всю кипу бумаг на приставной стол, стопка сразу развалилась. Алексей недоуменно уставился на подчиненного. Для чего он все это затеял?

– Извините, товарищ майор, – сказал Миша, заливаясь краской, – я мимо проходил, решил просто показать, что у Фомина много других дел было. Может быть, его вообще не из-за Горчаковых убили?

– Понятно, – ответил Алексей, – только почему-то его убили именно во дворе, где жили Горчаковы и где проживает свидетельница по делу, как только он собрался с ней поговорить.

– Тогда, может быть, это она его и… того?

– Миша, на момент убийства у нее железное алиби, она была рядом со мной, понимаешь? Мы встретились в продуктовом магазине, там еще дипломат Горчаков был, тоже ее видел и с ее дочкой Полиной разговаривал. Мне в магазин позвонили, а она в это время рядом со мной стояла. И продуктов у нее в тележке столько было, что она, по крайней мере, должна была там полчаса находиться. То есть я ее алиби точно подтвержу, хоть где. И господин дипломат тоже. Фомин ее о ком-то другом хотел спросить, мне так кажется. Только о ком?

Миша стушевался, стал собирать папки, они у него никак не складывались в стопку, все разваливались, он виновато сгребал их и, наконец, попросил:

– Алексей Николаевич, можно я в два захода это все унесу?

– Можно, – махнул рукой Алексей.

Что-то он упустил, какой-то важный персонаж прошел мимо него. Разговор с Константином Петровичем, который состоялся сразу после совещания у Сухомлина, ничего не прояснил. Выяснилось, что у Анны Корчак стопроцентное алиби на момент убийства Фомина и Горчаковых, у рецидивиста по кличке Веник алиби на момент убийства Фомина, зато он взят с поличным при попытке покушения на Ивана Горчакова. Ни у Анны Корчак, ни у Веника нет алиби на момент убийства охранника Михаила Коваленко. Опять же, выпить яд Михаил мог и в их отсутствие. Кстати, откуда он его выпил, так и не нашли: ни бутылки, ни стакана со следами яда в квартире супругов Горчаковых не было. Не было их и в подсобке, в которой обитали охранники. Значит, улики унес с собой убийца. Яд был тот же, что в бутылке с бальзамом, которую обнаружили на даче Горчаковых. Таких совпадений не бывает. Кому помешал такой незначительный человек, как Михаил Коваленко? Что он такое знал? Или кого? Скорее, кого. Или о чем-нибудь догадался. А, может быть, начал шантажировать? Конечно, как это он сразу об этом не подумал? А вот и лейтенант Некрасов как нельзя кстати.

– Миша, проверь-ка ты телефон охранника Михаила Коваленко. Особенно звонки в последние дни жизни.

– Так вроде Сережа Пестров уже занимается, только долго. Телефонная компания затребовала официальный запрос.

– Ага, и что, дали запрос-то?

– Да, кажется, вчера отвезли. Они обещали в течение недели сделать.

Ах ты, незадача! Как же он не подумал о телефоне? Ведь это классика – отработка контактов. Ладно, попробуем ускорить.

– А какая компания, ты не помнишь?

– Это лучше у Сергея спросить, он точно знает.

Сергей Пестров переминался с ноги на ногу, стоя перед полковником Сухомлиным в коридоре отделения. Тот что-то сердито ему выговаривал. Алексей ринулся на выручку.

– Товарищ полковник, извините, мне нужно поговорить с капитаном Пестровым.

– … и последнее предупреждение, еще раз такое повторится, лишу премии, – заключил полковник и сделал приглашающий жест, мол, говорите.

Но при нем Алексей не стал ничего говорить, а пригласил Сергея зайти к нему в кабинет. Когда тот освободится, разумеется. Типа, не хотел прерывать беседу старшего по званию. Получается, все же прервал, потому что полковник махнул рукой и двинулся дальше наводить порядок.