Книга Олигархи. Богатство и власть в новой России - Дэвид Хоффман

Доренко гордился своей работой. Он подготовил пятнадцать программ, которые свели на нет надежды Лужкова стать президентом России. Он назвал их “пятнадцатью серебряными пулями”.

Падение рубля тяжело отразилось на всех трех телевизионных каналах, но Гусинский был особенно уязвим, потому что в своих мечтах вознесся слишком высоко. Каналу ОРТ, 51 процент акций которого все еще принадлежал государству, но которым управлял Березовский, правительство обеспечило возможность выжить, предоставив ссуду государственного банка в размере гоо миллионов долларов. Как сказал мне Киселев, канал НТВ тоже хотел бы получить кредит от государства. Несмотря на то что канал гордился своей независимостью от государства и свободно критиковал Ельцина и правительство, Киселев сказал, что руководство НТВ с радостью приняло бы ссуду и помощь от государства и в той отчаянной ситуации даже поднимало вопрос об этом. Он считал, что кризис был вызван правительством и поэтому правительство должно было помочь выжить телевизионной отрасли в целом. Финансовое положение компаний Гусинского стало ухудшаться. Рекламный рынок российского телевидения уменьшился на 47,5 процента по сравнению с 1998 годом и на 77 процентов по сравнению с докризисными прогнозами{590}. Между тем для обслуживания долгов требовались большие деньги. По поводу кредита правительство хранило молчание. “ОРТ получило от правительства кредит в 100 миллионов долларов, а мы не получили ничего, — сказал Киселев. — Это было одно из самых драматических событий, случившихся с нами”. НТВ все критичнее оценивало окружение Ельцина, нелестно отзывалось о руководителе администрации Волошине, который в одной из передач Киселева был изображен в виде Ленина. Зрителям неуклюже напоминали о том, что Волошин ранее сотрудничал с Березовским в проекте ABBA. Передача была плохо подготовлена и не очень убедительна. Смещенный со своего поста прокурор Скуратов, который привел Кремль в такое бешенство, также получил на НТВ достаточно эфирного времени для выдвижения обвинений в адрес семьи Ельцина и его ближайшего окружения.

В середине лета 1999 года Гусинский встретился с Волошиным. В то время Гусинский и Березовский враждовали. Возможно, тому имелось много разных причин, но наиболее очевидная из них касалась политики. Гусинский ставил на Лужкова, а Березовский горел желанием покончить с мэром. У Кремля еще не было преемника Ельцина. Вопрос “преемственности власти” оставался открытым. Мысли Волошина, когда он встретился с Гусинским, были заняты предстоящими выборами.

В тот момент Гусинский мог отступить и избежать катастрофического столкновения с Ельциным и его командой. Он мог бы сосредоточиться на создании своей медиаимперии и не поддерживать никого из участников предстоящей кампании. Но он не пошел этим путем. Он был олигархом, а олигархи делали крупные ставки. Они управляли страной. Оставаться в стороне он не мог. Гусинский поддержал Лужкова и совершил ошибку, которая привела его к потере всего, что он построил.

Как вспоминал потом Гусинский, во время встречи “Волошин сказал, словно в шутку: “Давайте мы заплатим вам 100 миллионов долларов, чтобы вы не стояли у нас на пути во время выборов. Можете поехать отдохнуть”. По словам Гусинского[62], он сказал Волошину, что не может повторить опыт 1996 года, когда все средства массовой информации поддержали Ельцина{591}.

У Волошина не было желания помогать Гусинскому, вместо этого Кремль начал завинчивать гайки. Волошин обвинил Гусинского в том, что он много задолжал “Газпрому” и “прибегает к испытанному методу информационного рэкета”, оказывая давление на Кремль с целью получения ссуд. Волошин сказал, что Гусинский может забыть о помощи со стороны государства: “Поскольку руководство холдинговой компании и конкретно телевизионного канала НТВ проявляет такое недружелюбное отношение к властям, не совсем ясно, почему эти власти должны помогать компании “Медиа-Мост” в решении ее проблем”{592}. Киселев вспоминал позже о состоявшемся тем летом диалоге с Кремлем в более резких выражениях. Кремль требовал от НТВ поддержать того, кто будет выбран в качестве преемника Ельцина; другого выбора не было: “Присоединяйтесь к нам или идите к черту” — так, по словам Киселева, им сказали{593}.

Когда в августе 1999 года вновь началась война в Чечне, неприятности Гусинского усугубились. Банда чеченских мятежников вторглась на территорию соседнего Дагестана, республики с многонациональным населением, входящей в состав России. Вторжение произошло в отдаленном горном районе. Чеченцев возглавлял Шамиль Басаев, бородатый, безжалостный чеченский боевик, на протяжении ряда лет поддерживавший контакты с Березовским. Березовский рассказывал, что предупредил Кремль о готовящемся вторжении. Несмотря на поступавшие сигналы, Кремль не предпринял серьезной попытки предотвратить его.

Роль Березовского в начале военных действий в Чечне стала предметом различных предположений. Березовский располагал хорошими связями среди некоторых чеченских групп, но, я думаю, он был скорее посредником, нежели подстрекателем.

Вторая война была вызвана прежде всего беспорядками внутри Чечни и усталостью от конфликта в Москве. Первый фактор, внутренние беспорядки, был связан с расколом между президентом Чечни Асланом Масхадовым и Басаевым. Масхадов, который вел переговоры с Москвой, потерял контроль над разрозненными группами чеченских боевиков. Вторым фактором была нерешительность Кремля.

Как сказал мне Антон Суриков, бывший офицер российской военной разведки, позже ставший сотрудником одного из комитетов российского парламента, российские должностные лица получали сведения о том, что Басаев планировал что-то тем летом на границе с Дагестаном. “Это не скрывалось, — сказал он. — Здесь началась какая-то паника. Было ощущение полной беспомощности”. Об этом же в августе сказал Волошин: “Сроки [нападения Басаева] были точно известны за несколько дней до этого”. “Но, — добавил он, — местность там гористая и охранять ее трудно. Есть сотни тропинок, множество ущелий, горных дорог. Фактически никакой границы нет... Поэтому невозможно выставить солдат и поручить им охрану границы”.

Как говорил мне Березовский, в мае и июне 1999 года он предупреждал Кремль, что, по словам чеченских полевых командиров, ситуация выходит из-под контроля и “возможны проблемы в Дагестане”. “Я сообщал обо всем этом Степашину, который был тогда премьер-министром, — добавил Березовский. — Я встретился с ним и рассказал ему об этом. Он сказал: “Борис, не волнуйся. Мы все знаем, все под контролем”.

В свою очередь Степашин сказал мне, что планы ведения борьбы с боевиками в Чечне начали разрабатывать до этого, после похищения генерала Министерства внутренних дел России. Он сказал, что в июне российские власти имели сведения о возможном нападении и “мы планировали создать” кордон вокруг Чечни “независимо от нападения Басаева”. Он утверждал, что в июле под его председательством в Кремле было проведено заседание Совета безопасности и “все мы пришли к выводу, что в нашей границе существует огромная брешь, которую не удастся закрыть, если мы не [продвинемся] к Тереку [реке на территории Чечни]. Это было чисто военное решение”. Степашин настаивал на том, что после его отставки Путин продолжил осуществление разработанных им планов.