Книга Время скорпионов - D.O.A.

Худышка кивнула и направилась к Ружару:

— Бастьен Ружар? Я судья Бомгарли. Мне бы хотелось с вами побеседовать. — Она повернулась к трем сопровождающим ее сыщикам. — Эти господа проводят вас к вашему рабочему месту. Я присоединюсь к вам, как только улажу кое-какие детали с господином Клейном.

16.01.2002

Закутавшись в одеяло, Амель сидела на диване в Сониной гостиной. Еще одна бессонная ночь. Она ощущала себя загнанной в угол, окруженной со всех сторон, неспособной в одиночестве нести свою тайну или открыть ее кому бы то ни было. Слишком опасно и слишком неправдоподобно. Она постоянно думала о Сервье. Он больше не давал о себе знать. И она за это на него сердилась. И злилась на себя, что сердится. Он чудовище. Худшее из худших. Он должен заплатить. Хватит уже об этом, но она пока не представляла, как забыть эту историю. Он дал ей уйти и не вернулся за ней.

Или к ней.

В шесть часов, не выдержав, она на цыпочках направилась в кухню. Подруга еще спала, и Амель прикрыла дверь, чтобы не разбудить ее. Поставив чайник, она включила радио, нашла информационный канал и подошла к окну.

Город постепенно просыпался.

Главное сообщение выпуска новостей касалось банковского скандала, в который оказались замешаны многие французские учреждения, подозреваемые в сокрытии масштабной системы отмывания денег между Францией и Израилем. Засвистел чайник. Амель бросила в чашку пакетик чаю и рассеянно продолжала слушать. Комментатор упрекал иронично представленного как «пока не кандидат, но уже почти» первого министра в его слишком запоздалых желаниях. Затем сообщали об окончательном итоге взрыва на юге Франции. Амель налила воды. На мгновение ее внимание привлекла информация об обыске в помещениях редакции Ружара, но ни одной конкретной детали, касающейся обстоятельств или определенных лиц, не прозвучало, а хроникер пустился в долгую обличительную проповедь о необходимости свободы прессы и сокрушительных ударов, обрушиваемых на нее законодательством, чтобы заставить ее замолчать. Амель уже десятки раз слышала подобные речи от некоторых преподов, а особенно студентов Школы журналистики. И даже подписывалась под ними. Теперь они ее утомляли. Они напоминали ей о том ее образе, который она больше не могла выносить.

Радио продолжало перечисление больших и малых бедствий.

Прошлой ночью огонь уничтожил здание в районе Тюильри. Сожалели о каком-то материальном ущербе и одной жертве, шестидесятилетием мужчине по имени Шарль Стейнер, названном бывшим чиновником Министерства обороны, перепрофилировавшимся на частную практику. Очевидно, огонь застал его в помещении Общества оперативной обработки, управления и надзора, где он задержался, чтобы поработать.

Чашка Амель упала на пол и разбилась.

Обыск, прессу снова будоражит. — Согласно открытой судебной информации, дело сектора сбыта оружия вчера приняло новый оборот, когда представительница судебной власти, судья Бомгарли, которой поручено расследование причин нарушения тайны следствия, потребовала обыска в редакции еженедельника. Представительница судебной власти искала доказательства факта сокрытия журналистами Полем и Ружаром имеющихся в их распоряжении конфиденциальных деталей, относящихся к тайне следствия. Речь шла о перечне транзакций, произведенных Люксембургской компенсационной палатой, уже привлеченной к ответственности судьей Бомгарли. Здесь мы подходим к одному из важнейших пунктов в работе журналистов: где начинается и где заканчивается свобода информации? Напомним, что Европейский суд по правам человека уже неоднократно обвинял Францию в подобных юридических практиках…

Жертва пожара в районе Тюильри. «Итог мог оказаться гораздо более плачевным». — Пожар, случившийся вчера вечером в помещениях Общества оперативной обработки, управления и надзора, мог нанести больший ущерб, если бы не сработал установленный в адвокатской конторе на четвертом этаже детектор задымления… Незамедлительно прибывшие на место пожарные смогли быстро локализовать бедствие, однако спасти руководителя общества, Шарля Стейнера, чье тело было обнаружено среди развалин, им не удалось… Бывший высокопоставленный чиновник Министерства обороны, г. Стейнер занялся частной практикой шесть лет назад. Занимавший высокий государственный пост г. Стейнер пользовался большим уважением коллег. У него остались жена и сын, чиновник Министерства сельского хозяйства. Соболезнования уже начали поступать…

Труп на путях. — В ночь с субботы на воскресенье на железнодорожных путях в Эндре обнаружено тело мужчины без признаков жизни. По всей вероятности, он был сбит поездом, проходящим через пустынную нежилую зону. Следствие, немедленно порученное жандармерии, попытается установить, упал ли мужчина на рельсы с поезда или уже находился на них в момент столкновения…

Мировой кубок по футболу: французы жаждут победы…

Понсо поднес к губам чашку кофе.

Рядом с ним Магрелла листал на стойке бара газету:

— Что ты об этом думаешь?

Офицер госбезопасности бросил взгляд на страницу:

— О шансах французской команды? Нулевые. — Пауза. — В остальном, от некоторых совпадений у меня болит голова, поэтому я стараюсь не слишком об этом задумываться. — Новый глоток кофе. — Если же случайно меня коснется, пообщаюсь с детьми — это помогает оставаться сосредоточенным на главном.

— Отличная дымовая завеса.

— Согласен.

— Пока все смотрят в сторону, мы тихонько помалкиваем. Скажешь, это не с «четвертой властью» мы… — Магрелла не договорил.

— Что там, в тридцать шестом, говорят про Тюильри?

— Ничего. Ничего они не говорят. Сегодня утром я звонил своему шефу, чтобы спросить, не стоит ли поделиться моей информацией с ребятами, работающими по пожару. В конце концов, Стейнер проходит по двум случаям.

Понсо улыбнулся:

— И что же он ответил?

— Не соваться. Что надо дождаться первых выводов. А там он решит. Полагаю, что в ближайшие дни получу много новых дел.

— Это вас отвлечет.

Магрелла взглянул на часы:

— Ладно, пора бежать. — Через окно он бросил взгляд на улицу Боэти. Она тонула в потоках дождя. — Ну и погодка…

С тротуара на них пристально смотрела насквозь промокшая Амель Балимер.

Сотрудник из тридцать шестого толкнул локтем коллегу, тот обернулся.

Журналистка не спускала глаз с Понсо. Она не двигалась с места, и он вышел, чтобы поговорить с ней.

— Здравствуйте. У вас все в порядке? Что происходит?

— Скажите, ведь в тот день, когда вы встретились с нами на площади Пигаль, вы пришли, чтобы защитить нас. — Торопливые слова перемежались всхлипами. — Я могу вам доверять? Скажите, что вы не с ними.

— Но с кем?

К ним подошел Магрелла:

— Все в порядке?

Они одновременно кивнули, не сводя глаз друг с друга.