Книга Лесной бродяга - Габриэль Ферри

Ружейные выстрелы продолжали греметь, сливаясь с воинскими криками, покрывавшими шум стычки.

— Слышишь военный клич нашего бесстрашного команча?

— Да, — отвечал Хосе. — Дадим ему знать, что мы идем к нему на помощь!

Канадец и испанец в свою очередь испустили военный крик, а потом, подобно древним героям, бросили среди шума битвы свои имена.

— Орел Снежных Гор! — громко крикнул старый охотник.

— Пересмешник! — громогласно подхватил Хосе, подражая той птице, имя которой он носил вследствие своего острого языка.

Только Гайферос не проронил ни звука. Бедный гамбузино с содроганием слушал воинские крики, так живо напоминавшие ему потерю его шевелюры и ту ужасающую боль, которую он при этом испытал.

Крик канадца и испанца был подхвачен разными голосами, и, пока грозно звучали в воздухе имена Орла и Пересмешника, охотники поспешили обогнуть излучину, которую здесь делала река. Новое зрелище представилось их взорам. В этом месте река была сжата берегами, круто вздымавшимися на высоту до сорока футов над ее поверхностью, между тем как расстояние между ними не превосходило восьми-десяти футов. Судя по тому, что оба берега вверху так сближались, а внизу у воды расширялись футов на сорок, можно было заключить, что некогда они соединялись, так что река текла под сводом, который позднее обрушился вследствие какого-нибудь сотрясения почвы. То был так называемый Тесный Проход.

Луна сияла полным блеском и позволяла охотникам видеть все, что происходило на вершине этой разорванной арки. С каждой стороны арки виднелось по одному воину, и каждый из них употреблял все усилия, стараясь перепрыгнуть пропасть, отделявшую его от противника.

— Остановись, команч! — закричал канадец, спеша зарядить свой карабин. — Предоставь мне это дело!

При звуках голоса союзника, Сверкающий Луч на мгновение остановился, чем и воспользовался его противник. С криком: «Антилопа первый!» — он перепрыгнул провал и упал на молодого команча, сжав его в своих объятиях.

Канадец готовился уже спустить курок, но теперь и думать нечего было об этом, так как среди этой рукопашной свалки невозможно было прицелиться в апача. Таким образом, трое охотников принуждены были оставаться праздными зрителями отчаянных попыток борющихся сбросить своего противника в реку.

Впрочем, борьба была непродолжительна: вода расступилась, приняв сцепившихся врагов, после чего тотчас сомкнулась над их головами.

К счастью, влекомый течением плавник сгрудился у входа в Тесный Проход, оказавшийся на какое-то время свободным от древесных стволов, иначе команч и апач неминуемо разбились бы о них.

XII. НОВЫЙ ДРУГ И СТАРЫЙ ВРАГ

Охотники стояли неподвижно, не будучи в состоянии опомниться от разыгравшейся на их глазах сцены. Не зная, откуда ожидать опасность, тревожно оглядывались и в это время увидели, как с полдюжины черных фигур кинулись с разных мест берега в реку.

Внезапное появление этих воинов, раньше скрывавшихся в темноте ночи, заставило их встревожиться за судьбу их юного союзника, но пустить в дело свои карабины они не решались, боясь попасть в него самого.

Тем временем противники вновь показались на воде, продолжая начатую на берегу схватку. Держа карабины наготове, оба охотника с замирающим сердцем смотрели на молчаливые тени пловцов, спешивших к тому месту, где бились два врага, с остервенением сжимая друг друга в смертельном объятии и то исчезая в воде, то вновь показываясь на ее поверхности. Но канадца и Хосе ждал новый сюрприз. Внезапно на берег выбежал какой-то человек и закричал на чистом испанском языке:

— Смелее, ребята! Он там! Вон опять показался из воды!

Говоря это, незнакомец указывал концом обнаженной шпаги на то место, где противники, исчезнув на минуту в кипящей воде, вновь поднялись наверх, по-прежнему сцепившись между собою.

— Э, черт! Да ведь это сеньор Диас! — радостно закричал Хосе.

— Слава Богу! Мы среди друзей! — прибавил канадец со вздохом облегчения. — Дон Педро!

— Кто меня зовет? — откликнулся Диас, не оборачиваясь и продолжая сохранять прежнюю позу. Охотники не ответили, всецело поглощенные тем, что происходило на реке.

Трое из пловцов достигли наконец боровшихся, и в ту же минуту три ножа разом опустились на одного из противников. Последний раскинул руки и скрылся в воде, между тем как второй испустил слабый крик, после чего, неподвижный, как труп, был вытащен на берег.

Помощь подоспела весьма кстати: распростертый на земле команч подавал лишь слабые признаки жизни; его конечности слегка вздрагивали. Склонившись над телом, окружающие с нетерпением следили за постепенным возвращением к жизни молодого индейца. К счастью, Сверкающий Луч отделался лишь небольшой раной в грудь и вскоре вполне оправился.

Только теперь вновь прибывшие обратили внимание на охотников.

— А, это вы, сеньор Розбуа, сеньор Хосе! — искренне обрадовался Педро Диас. — Так вы ускользнули от этих разбойников! И вы также, Гайферос? Ну, рад за вас. Но, — продолжал мексиканец, оглядываясь кругом, — среди нас я не вижу…

— Десница Божия простерлась надо мною, — отвечал старый охотник, — и разлучила отца с сыном!

— Неужели погиб?

— Он в плену! — горестно ответил канадец.

— Но, благодаря Богу, мы напали на след Фабиана, — вмешался испанский охотник, — и теперь, когда силы этих негодяев значительно ослабели, мы вырвем его из их когтей!

Эти слова, полные энергии и уверенности, проливали целительный бальзам на душевную рану канадца, вдохнув в него новые силы.

Молодой команч был теперь вне всякой опасности, хотя чувствовал еще себя настолько слабым, что не мог продолжать путь. Из десяти приведенных им с собою воинов трое пали, а остальные вновь собрались под его начальством. Таким образом, включая четырех белых охотников, налицо имелся отряд, состоявший из двенадцати закаленных духом воинов.

Через час, посвященный путниками сну, первые признаки рассвета начали прояснять лес. Так как Сверкающий Луч уже вполне оправился, то решили немедленно тронуться в дальнейший путь.

Спасшиеся бегством апачи вполне могли засесть где-нибудь поблизости, чтобы отомстить за свое поражение. Во избежание нечаянного нападения с их стороны, канадец решил всем отрядом идти к месту, где была оставлена пирога.

Конечно, пирога не могла вместить двенадцать пассажиров, но все же, за неимением лошадей, давала самый быстрый способ передвижения, имеющий к тому же несомненное преимущество, что плывущие могут, не теряя драгоценного времени, спать попеременно.

Благодаря этому неоцененному качеству, канадец мог двигаться и день и ночь по следам Фабиана и таким образом наверстать потерянное время.

По всей вероятности, погоне предстояло завершиться к следующему заходу солнца. Вот почему Розбуа с глубокой радостью и в то же время с невольной тревогой приветствовал восход дневного светила, которое, при своем заходе, должно было осветить продолжительную и, несомненно, кровавую борьбу, ценою которой предстояло спасти жизнь Фабиана.