Книга О людях и ангелах (сборник) - Павел Крусанов

Рудольф – мастер нашего Братства, мы дали ему в руки священный железный молот. В своём кругу мы дружески зовём его Фон. Он много путешествовал по миру – плавал кочегаром и электриком на морских судах, искал золото в Австралии, работал инженером в Каире, управлял имениями турецкого паши в Анатолии, читал эзотерические лекции в Константинополе, участвовал во Второй Балканской войне на стороне Турции, был ранен и вернулся в Германию. Турецкоподданный по паспорту, он не подлежит по нашим законам призыву в армию. Фон пишет работы о суфизме и сектах безумствующих дервишей, он приобщён к тайным знаниям древних теократий и владеет уникальной оккультной библиотекой с редкими алхимическими и розенкрейцеровскими текстами. «Нашими предками – тевтонцами – правили великие короли-гностики, наш бог – Вальватер, – говорит Фон, – его пылающая руна – „ар“. Наша троица – Вотан, Вили и Ви, они едины в трёх своих сияющих ликах. Руна „ар“ означает Ариан, извечный огонь, ярое солнце, красный орёл. Красный – цвет крови, добровольно пролитой крови самопожертвования. Красный орёл взывает к нам, он не позволяет нам забыть, что мы должны умереть, чтобы победить». В собрании Братства Фон читает лекции по теософии и древним огненным арийским культам.

Вальтер идёт путём вожака. Он родился в Трансваале, в семье миссионера, но после Англо-бурской кампании вернулся в Германию. Как и я, он тоже прошёл через Völkisch-движение и с исследовательскими экспедициями излазил всю Пруссию и Тюрингию. Когда началась война, Вальтер вступил в Померанский полк и здорово колотил лягушатников на Западном фронте. Потом был ранен под Шалоном-на-Марне и почти год валялся по госпиталям. У него отменные организаторские способности. В Ордене он – хранитель родословных. В собрании Братства Вальтер ведёт семинар по изучению нордической культуры.

Фридрих – озорник, охотник до всяких розыгрышей, славный малый. При этом деликатен и имеет врождённую способность вызывать доверие у всех без исключения. Что немаловажно для врача. А он – зубной врач. Именно так – Фридрих имеет способность вызывать доверие не только у людей, мало с ним знакомых, но и у тех, кто уже обжигался на его незлобивых шутках. Удивительное свойство. Фридрих ведёт хроники Братства и со страстью истинного коллекционера собирает книги на Völkisch-темы.

Антон – рыбак-любитель, из тех, что по части теории даст фору любому профессионалу. Покажи ему картинку какого-нибудь немыслимого муксуна из сибирской Оби, он расскажет про него всю быль и небыль – от икринки до вываживания севшей на крючок рыбины в подсак. Что ж, истинному арманисту вовсе не чужды здоровые увлечения и невинные склонности. При этом Антон бдителен и часто бывает чрезмерно строг, а то и суров в общении с посторонними ещё до того, как те проявили свои намерения. В собрании Братства он ведёт семинар геральдики и генеалогии.

Хейла – секретарь нашего Братства. Она графиня. Графиня во всех подробностях, до кончика хвоста. Большего и не скажешь. Мы снимаем перед ней шляпы.

Про патриарха Гвидо я уже говорил. Он затворник и нелюдим. Сидит в Австрии, как барсук в норе. По молодости он увлекался альпинизмом и греблей, много ездил верхом. Облазил всю нижнюю Австрию – искал камни с рунами, изучал ландшафты и народные традиции. Мы состоим с ним в дружеской и научной переписке. В частности, по вопросам теософии, мистического империализма, следов теократического арийско-германского государства с королями-священниками на троне, выявленных им в фольклоре, ландшафтах отечества и археологических данных, а также по вопросам арманистской мудрости в книгах Ветхого Завета, арийского протоязыка и толкования смысла, значения и магической власти древних рун.

Про себя скажу одно: я люблю небо, я слышу в нём дивные звоны. В собрании Братства я веду семинар по древнегерманскому праву.

Да, чуть не забыл, тотем нашего Братства – красный орёл.

Однажды в разговоре Фон обмолвился, что все мы, как в магическом яйце, живём внутри замкнутой пространственно-временной сферы. Фон не вдавался в детали, но я вынес из его речи следующее: мы запаяны в этой сфере, словно в гигантской алхимической реторте, стоящей на первородном огне, мы всё время в процессе – бурлим, движемся, от жизни к жизни перемещаемся в её пределах по географии и времени и меняем тела до тех пор, пока нам не удастся очиститься и стать совершенными. Так свинец, то поднимаясь из грязи к благородству, то оступаясь и соскальзывая в ничтожество, то вновь поднимаясь и преображаясь, в результате труда Великого Делания нехотя обращается в золото. Мне это запомнилось. И навело на мысль, которая каким-то образом, кажется мне, связана с его словами. Вот эта мысль: родина – в большей степени время, чем пространство.

Впрочем, даже если Фон прав и мы после смерти меняем тела, о прошлой своей жизни я ничего не помню. Разве что… Нет, ничего.

И всё-таки странно. Порой, когда мы сходимся в собрании на братское застолье, пьём вино, беседуем и щедро дарим себя друг другу, меня иногда окатывает жаркой волной странное чувство и руки мои становятся влажными. Если попытаться выразить это чувство словами, выйдет так: как это, в сущности, смешно, когда все вокруг говорят по-немецки.