Книга Книга о Человеке - Кодзиро Сэридзава

Как-то раз, когда Митико пришла с пастором в наш дом и столовая, как обычно, была переполнена, мы с женой, против обыкновения, присоединились к верующим.

Пастор сразу же приступил к проповеди, Митико занялась стенографированием, но… Неужто это и есть проповедь? — поразился я.

Вот что сказал пастор.

Здание X. в токийском районе Ёцуя благодаря своей высоте и современному архитектурному стилю стало новой столичной достопримечательностью, и на первом этаже именно этого здания располагается его, пастора А., церковь под названием «Церковь чистого счастья».

После такого вступления он начал подробно, по пунктам перечислять, сколько денег стоило строительство, сколько стоит оборудование, по каждому пункту приводил затраченные суммы и сколько набралось в итоге. Это были такие огромные деньги, что с трудом верилось.

— «Церковь чистого счастья», — сказал пастор, — принадлежит собирающимся в ней верующим, поэтому они и должны взять все расходы на себя. Однако прошло уже несколько месяцев, но до сих пор не нашлось никого, кто бы оплатил расходы, впрочем, надеюсь, что сообща мы с помощью веры решим эту проблему…

Казалось, на этом проповедь закончилась, и Митико вздохнула с облегчением, но А. продолжал.

Упомянув, что некий человек пожертвовал ему три комнаты на втором этаже, то есть прямо над церковью, он тут же ни с того ни с сего заявил, что пастор, представляющий Бога, несет отцовский долг перед верующими. Он, мол, построил церковь, чтобы защищать веру и души верующих, но, увы, до сих пор ничего не сделал для того, чтобы сберечь их драгоценное, выраженное в деньгах имущество. И вот, озаботившись этим вопросом, он устроил вместительный сейф с целью защищать финансовые накопления верующих. Что это за сейф, объяснять слишком долго, лучше будет назначить день для экскурсии…

Наконец он закончил, и Митико подняла голову. Собравшись с духом, я сказал пастору:

— Удивительно! Не ожидал я услышать от человека, верующего в Христа, такие ужасные слова, которые наверняка вызвали бы у Иисуса недоумение…

— Время Иисуса было бедное. Сегодня, проповедуя учение Иисуса, необходимо применять его к современности.

— Я все прекрасно понял, хватит об этом, — замахал я руками.

Было как раз время вопросов, однако никто вопросов не задавал. Поэтому я продолжил:

— Благодарю вас, господин пастор, и вас, господа верующие, что вы не побрезговали собираться в моем тесном жилище и дали мне возможность внимать вашему учению. Но прошу вас считать сегодняшнее ваше собрание у меня — последним.

— Вы пришли к выводу, что у нас с вами вера разная? — спросил пастор. — Правильно я вас понимаю?

— Я с самого начала догадался, что у нас нет ничего общего.

— Тогда зачем, придерживаясь другой веры, вы пытались усвоить мое учение?

— Выскажусь без обиняков. В конце эпохи Тайсё я заболел туберкулезом и лечился по методу природной терапии в высокогорной швейцарской клинике. В это время я свел дружбу с тремя европейцами, мы стали братьями, ищущими Бога, и благодаря помощи этого Бога все четверо вернулись к нормальной жизни… И сейчас в полном здравии мы продолжаем вести активную жизнь. Моя вера с тех пор не претерпела изменений. Более того, каким бы ни были вы блестящим проповедником, я и не собирался клянчить у вас учение. Просто ваша стенографистка госпожа Нобэ попросила, если можно, использовать это помещение для собраний… До сегодняшнего дня я все это терпел. И будет вам известно, что, не получая никакой благодарности, я был вынужден выступать здесь в роли некоего слуги… Посему с вашего согласия сегодня будет заключительный день.

— Может быть, вы все же объясните нам причину вашего отказа?

— Это моя личная проблема.

— Но коль скоро это касается всех присутствующих, будьте любезны, объясните.

— Вот как? Что ж, может и впрямь следует объяснить.

Я набрался решимости и, сменив тон, приступил к рассказу.

Начал я со своей семьи. Заметив, что в каждой семье есть свои семейные обычаи и что надлежит заботливо их оберегать, как драгоценную реликвию, я рассказал о том, что принято у нас в доме.

Затем подробно рассказал историю связанную с нашей третьей дочерью, которая, окончив школу, уехала во Францию, чтобы заниматься пением, и вернулась на родину через двенадцать лет. Здесь она стала доцентом в частной консерватории, но после долгого отсутствия сильно заблуждалась в том, что касалось нашей семьи и вообще отношений, господствующих в японском обществе.

Из того, что в нашем доме происходят собрания пастора А., она сделала вывод, что мы являемся его приверженцами, и, в конце концов, сама уверовала в его учение.

Я узнал об этом совершенно случайно.

Вернувшись из Франции, она всегда носила на груди памятную медаль, подаренную папой Пием XII.

Осенью 1951 года в Риме я получил у папы частную аудиенцию, и наша волнующая беседа продолжалась почти целый час. На прощание он подарил мне четыре медали, сказав:

— Это вашим четырем дочерям.

После чего святейший старец на чистейшем французском добавил:

— Передайте своим детям. Человек всегда жаждет счастья, но никто не застрахован от бед… Если возникнет необходимость, помолитесь на эту медаль и воззовите к моему имени… Обязательно явится Иисус и поможет вам.

Сказанные папой слова по сей день звучат у меня в голове… Я бережно привез в Японию четыре медали и вручил дочерям, передав напутствие папы.

Когда я увидел, что моя третья дочь из этой драгоценной медали сделала украшение, я про себя несколько удивился. Не дай Бог она ее потеряет, подумал я, и, поскольку мне доводилось отдавать вещи на хранение в банк, посоветовал ей последовать моему примеру.

В тот день у нее не было занятий в консерватории, весь день она была свободна, поэтому я предложил ей вместе сходить в банк. Смутившись, она призналась, что медали у нее сейчас нет. Я стал расспрашивать, и выяснилось, что пастор А. осудил ее за идолопоклонство и забрал у нее медаль.

Я велел ей немедленно позвонить ему, чтобы он вернул медаль. Удивившись строгости моего тона, она позвонила пастору и после нескольких неудачных попыток наконец смогла связаться с ним. Но пастор сказал, что он уже куда-то вышвырнул «идола».

Услышав об этом, я рассердился и закричал:

— Какая же ты идиотка!

Жена, удивившись моему крику, спросила, что случилось. Втроем мы обсудили произошедшее, и я более-менее понял, как обстояло дело.

Дочь, видя, что собрания пастора проходят у нас в доме и собирают множество верующих, сделала вывод, что ее родители стали приверженцами пастора, и попыталась тоже проникнуться его учением. Воспользовавшись моментом, пастор втерся к ней в доверие и сделал узницей веры.

Но, выслушав то, что мы думаем о вероучении пастора, дочь прозрела. Подчинившись указанию пастора и отдав ему юбилейную медаль папы, она впервые в своей жизни заслужила брань от отца, в сердцах назвавшего ее идиоткой…