Книга Белая Кость - Такаббир Эль Кебади

горсть на себя и вышел во двор. По мнению клириков, безумие заразно и только монастырская соль защищала здоровых людей от болезни. Киаран не верил в чудодейственную силу приправы к еде, однако надлежало оградить себя и своих людей от подозрений всезнающих монахов. А чем осыпан он и Выродки: пищевой солью или монастырской, — при крайне щекотливых обстоятельствах никто разбираться не станет.

Настоятель монастыря и его помощники-клирики не заставили себя ждать. Выслушав Киарана, провели ритуал с настоящей монастырской солью, прихваченной из обители, и гуськом двинулись за лордом Верховным констеблем.

Он повёл их по комнатам, залитым кровью, не уставая твердить: «Они все обезумели. Половину отряда мы заперли в укромном месте, чтобы они никого не заразили. Они задушили сами себя. А эти закрылись в храме. Вы только посмотрите. Разве нормальные люди в здравом рассудке способны на такое?»

Дойдя до зала, настоятель монастыря бросил взгляд на Святейшего отца, сидящего на ступенях, и кивнул Киарану:

— Вы знаете, что делать, милорд.

* * *

Кьяр устал думать. Он не знал и не хотел знать, почему его связали и усадили в закрытую повозку. Было жалко только меч — клинок вручил ему отец, посвящая в рыцари. Холод рукояти и блеск металла больше никогда не взбодрят его кровь. Сквозь полудрёму Кьяр прислушивался к шуму города и вдыхал запах прелой соломы, устилающей дно повозки. По тканевой крыше лениво барабанили капли дождя. Колёса сначала громыхали по мостовой, потом зашуршали по гравию. Лошадь остановилась.

Раздался стук. Скрипнули дверные петли. Прозвучал грубый голос:

— Вам повезло, утром один отдал Богу душу, как раз освободил место.

Возница и клирики вытащили Кьяра из повозки и принялись снимать с него путы. Не испытывая ни интереса, ни страха, он посмотрел по сторонам. Справа кладбище. Слева городская стена. Перед носом непонятная постройка, похожая на сторожевую будку.

— Ох ты чёрт… — прошептал здоровый, как медведь, мужик в ватных штанах и куртке. — Да он весь в крови! — Волоча по земле цепи кистеня с крючками на концах, обошёл Кьяра. — Неужто Святейший?

— Умолкни! — прикрикнул клирик.

— А я чё? Я ничё. Моё дело маленькое. — Мужик ткнул рукояткой кистеня Кьяра в спину. — Шагай! Вздумаешь брыкаться, насажу на крючки и потащу волоком.

Кьяр вошёл в будку. Сзади хлопнула дверь. Проскрежетали запоры. И снова тычок в спину. Узкая лестница с крутыми ступенями привела в подземелье. Свет факела выхватил из темноты железные решётки, к ним с диким хохотом льнули заросшие, грязные люди в лохмотьях. Мелькнула мысль: Безумный дом.

Втолкнув узника в камеру, надзиратель навесил на дверцу замок и потопал обратно, унося с собой факел.

В наступившей тишине и темноте Кьяр на ощупь исследовал новое жилище. Едва не сломав ногу в дыре для отправления естественных надобностей, сел на лежанку и протяжно вздохнул.

— Не вздыхай так тяжело, — прозвучал мелодичный мужской голос. — Здесь не так уж и плохо.

— Кто ты?

— Белый дьявол.

— Почему сменил масть?

— Не хочу походить на людей.

Кьяр откинулся на стену и закрыл глаза:

— Я тоже дьявол. Только в чёрном.

— Нельзя называть себя дьяволом. Дьявол один!

— Как и Бог.

— Как и Бог, — согласился незримый собеседник. — Любишь его?

Кьяр плохо соображал, но и промолчать не мог. Он боялся остаться наедине со своими мыслями. В полной темноте. В нестерпимой вони. В жутком холоде.

— Бога-то? Люблю.

— А что ж поступал не по-божески?

— Думал, что так хочет Бог. — Кьяр выпрямил спину и, борясь с тошнотой, посмотрел влево. Казалось, что голос звучит рядом. Чтобы успокоить нервы, проговорил: — Теперь искупаю вину.

— Вряд ли у тебя это получится, — полился голос сверху. — Преступления против души невозможно искупить.

Кьяр воздел глаза к невидимому потолку:

— Тогда я искуплю грехи страшной смертью.

— Смерть не может быть страшной.

— Скажи это тем, кто гниёт заживо или горит на костре.

Послышался шорох, словно кто-то прошёл около лежанки, задев её одеждой. Кьяр забился в угол. Он сошёл с ума. Он и правда сошёл с ума!

— Это предсмертные муки, а не смерть, — прозвучал голос из глубины камеры. — Смерть есть самое прекрасное, что может произойти с человеком. Смерть — освобождение от всего, что тебе мешало быть счастливым. Вы любите представлять высшие силы в образе людей. Бога представляете добрым старцем, дьявола — страхолюдиной с рогами и копытами, смерть — безобразной старухой с косой. Скажу тебе по секрету, смерть — это женщина неземной красоты. Её объятия избавляют от боли. Её поцелуй дарит волшебный полёт.

— Что ты знаешь о смерти! — вскричал Кьяр, трясясь в ознобе.

— Всё! Я умирал много раз.

— Ладно, тогда скажи, что ждёт человека после смерти?

— Блаженство или ад.

— Ты был в аду?

Послышался тихий смешок.

— Ад — мой дом родной. Я умираю и возвращаюсь домой, снова и снова, снова и снова. А в нём по-прежнему людно, наплёвано и нагажено.

Кьяр свернулся калачиком на лежанке и обхватил голову руками.

— 2.40 —

Ветер разогнал тучи, высушил лужи на дорогах. Увядающее лето напомнило о себе зноем и духотой. На фиолетовом небе мерцали крошечные звёзды. Город спал под перестук колотушек ночных сторожей. И только Фамальский замок не спешил погружаться в сон.

Рэн и Киаран наблюдали издали, как возле кузни, в танцующем свете факелов, снуют люди. Дворовые работники грузили на телеги мертвецов, зашитых в заскорузлые от специального раствора мешки. Две дюжины Выродков подтягивали подпруги, привязывали к сёдлам котомки с провизией. Поодаль топтались клирики, ожидая позволения сесть в повозки.

Настоятель Просвещённого монастыря решил отправить в Дигор монахов, дабы Первосвященник услышал жуткую историю из уст людей, увидевших картину произошедшего собственными глазами. Ни глава обители знаний, ни образованные клирики так и не поняли, что мысли и выводы в их оторопелый от ужаса разум вложил лорд Айвиль. Более того, в письме Первосвященнику настоятель монастыря сообщил, что был вынужден (он! а не лорд Айвиль!) поместить Святейшего отца в Безумный дом, поскольку опасался распространения недуга, ставшего причиной дикого разгула и резни в святилище.

Рэн тоже написал королю Джалею. В послании он поведал о бесчинствах, устроенных в деревнях дигорскими подданными, о помутнении рассудка разведчиков и эсквайров, приведшем к массовому самоубийству. Выразил надежду, что следующим иерархом станет истинный слуга бога, и посоветовал поискать его среди здешних святых отцов.

У Рэна чесались руки созвать священнослужителей, чтобы они сами избрали главу духовенства Шамидана. Осуществить желаемое мешал ряд причин. Молитвенные дома и религиозные общины раскиданы по всему королевству. Пока святые отцы съедутся, пройдёт немало времени. И рискнут