Книга Понаехали! - Карина Демина

- Боги, - царица возвела взгляд к потолку, в который прорастали ветви дубов, но как-то не сказать, чтобы потолок рушили. Скорее уж ветки уходили в него и… уходили.

- Так надо, - строго произнес царевич и поклонился, до земли, - благослови, матушка…

- Да погоди ты вперед старших… - худлявый выступил вперед, за собою Баську потащивши, которая, судя по виду ейному этакому счастью вовсе радая не была. Или была? Может, её аккурат от радости перекосило-то. Кто их, баб, поймет. – Сперва меня…

- И меня…

Царица молча опустилась на корень.

И верно, чего стоять, когда сидеть лучше, а взгляд её, задумчивости полный, на Антошке остановился. И так от неуютно сделалось, что Антошка кота в охапку сгреб, прижал к себе и сказал:

- А меня не надо! Я еще слишком молодой, чтоб от так, взять и жениться…

Глава 65 В которой речь идет об обидах старых и праве на месть

…и многие боярыни, которые щедро делятся советами, как выйти замуж быстро да удачно, сами не способны сказать, зачем сие надобно.

Ворчание старой ведьмы, которая не нашла себя в свете, а потому взяла за правило смущать юные умы.

Лика замуж собиралась.

Когда-нибудь потом… всем же ж придется. И матушка опять же не попустит, чтоб дочка безмужнею осталась. Она даже приглядывалась к соседям, издали, сугубо размышлительно, но все-то были скучны или вот, хуже того, женаты.

В Китеже…

В Китеже и без женихов было, чем заняться, пока этот вот не влез. Стоит, сопит упрямо, с ноги на ногу переминается, а на Лику не смотрит. И рученьки её не выпускает, будто чует, что рученькою этой она бы его и приложила.

Сугубо для вразумления.

Матушка, конечно, говаривала, что мужчин вразумлять надобно ласкою, едой хорошей и терпением, но терпения у Лики никогда-то не было, равно как и ласки, а в чудодейственную силу свекольника верилось слабо. Да и где ты этот свекольник посеред палат царских сыщешь-то?

- Вы… - царица глазоньки-то прикрыла, небось, желая этаких невест развидеть. Рядом запыхала по-медвежьи Баська, которую тоже держали крепко. Маланька лишь вздохнула тихо-тихо. – Вы…

- Матушка, - заговорил вновь Славка и так, спокойно, - выбор сделан и… поверь, его благословили свыше.

И наверх поглядел.

Лика от тоже поглядела, но ничего-то, кроме веток древесных, в потолок уходящих, не увидела. Оно-то еще подумалось как-то, что уж больно хорошо лес с палатами сроднился.

Красиво вышло.

- Если выше, то чего уж тут… - царица махнула рукой. – Будет вам мое благословение и… не надобно бояться, милая.

- Я не боюсь, - сказала Лика, хотя заробела. Не каждый день перед царицей стоит, да еще вот… - Я замуж не хочу!

- А кто туда хочет-то? – вздохнула царица и, устремивши взгляд на сына, велела: - Рассказывай. Что ты там…

- Все сошлось! Понимаете?

- Нет, - буркнул тот из царевичей, который побольше и поширше прочих был. – Ты нормально объясняй, умник…

Ишь ты… Лика нахмурилась.

Может, замуж она и не собиралась, но это еще не значит, что Лика позволит обижать своего… жениха кому-то. Даже брату.

Братья, если подумать, не такие пакостливые, как сестры…

…матушка, как узнает, обрадуется. Небось, сестер-то после того, как Лика за царевича пойдет, так мигом со двора умчат…

…и отступиться Лике не позволят.

- Извините… так вот, наш предок… он был женат дважды! Этот факт тщательно скрывался, как понимаю. Сперва, чтобы не обидеть вторую его жену, которая происходила из княжеского рода. Потом уже в силу привычки. А может, затем, чтобы скрыть, кем была первая его супруга.

- Дай догадаюсь, ведьмой? – сказала ведьма.

- Ведьмой, это да… это общепринятое мнение. И правильное. Но не только ведьмой! Она происходила из водяного народа. Тут вообще многое запуталось. Думаю, отчасти образы двух цариц слились воедино, образовав некий, весьма усредненный.

Теперь Славка говорил жарко и так, что хотелось слушать. Лика и слушала. И руку больше высвободить не пыталась. Оно-то… замуж не хотелось все одно, но если подумать, то… он милый.

И умный.

И… и не горделивый. На кухню, опять же, дорогу знает, а там вовсе за своего.

- Так вот, если исходить из исторических фактов, то сперва не было никаких царей, но был княжич древнего рода, сосланный в Китеж. И ведьма, которая тут пряталась, - Славка принялся расхаживать перед царицей, и Лику за собой потянул. – Они встретились. Влюбились.

И на Лику посмотрел.

А что Лика? Может, там в древности кто-то и влюбился, а она пока совсем даже не влюбленная. Ну… может, он ей самую малость нравится, но это же ж еще не повод!

Влюбленные, тоже сказать.

- Она не просто сумела обернуть силу его, преумноживши во много раз, но и достичь того единства, которое, как пишут в летописях «сила стала словом». Вот… именно она заставила воды разлиться, сотворила Ильмень-озеро, что поглотило все-то хазарское войско. Ну а после уже и царство стало… вот… от их брака родился лишь один сын…

- И этого ублюдка он выбрал наследником… - этот тихий голос заставил деревья задрожать, а царевичей обернуться.

Тот, здоровый, положил руку на меч.

Царица поднялась.

Ведьма… ведьма руки на груди скрестила.

- Стало быть, в этом дело? В замшелых обидах?

- Что ты знаешь об обидах, женщина, - произнесла боярыня в темном платье, которое гляделось бы бедным, когда б не было пошито из ткани переливчатой. Вот и казалось то ли черным, то ли в прозелень, то ли даже в синеву.

- Наверное, ничего, - согласилась ведьма.

Стася… чуяла, что все, чему суждено бы случиться, произойдет здесь, во дворце, который, к счастью, еще держался, не спеша рассыпаться под напором леса. Правда, и лес вел себя прилично. Дерева не росли, не ширились, но стояли, будто так и должно.

Разве что одно стену проломило.

Вот в пролом она и вошла.

По-хозяйски. И сразу стало видно, что женщина сия – именно та, кто все и задумал. Бледное узкое лицо, некрасивое по местным меркам, со ртом красным, точно кровью измазанным.

А вот там, в Стасином мире, оценили бы, что худобу, что эту вот бледность, когда кожа кажется почти прозрачною. Что острые скулы, нос точеный.

И рот.

Рот точно оценили бы.

Это лицо так и просилось на обложку. Вот только женщина вряд ли догадывалась о том.

- Когда-то давным-давно… когда-то тот, кого вы именуете царем, кому поклоняетесь, хотя его-то заслуги ни в чем не было, - она говорила медленно, точно зная, что люди, собравшиеся тут, выслушают.