Книга Лунные хроники. Белоснежка - Михаил Сергеев

– Прости, пожалуйста, – тихо сказал он. – Я хотел быть рядом, когда тебя вынимали из восстановительной камеры, но меня вызвали на встречу, уйти с которой я не мог. И я подумал… Я не знал… – Торн вздохнул, досадуя на себя за косноязычие.

– На встречу? – повторила Кресс, не понимая, радует ее это объяснение или огорчает.

Лицо Торна просветлело.

– Ты не поверишь! Сам президент Варгас хотел меня видеть. Президент Американской Республики! Угадай зачем.

Кресс задумалась:

– Чтобы вручить тебе медаль за храбрость?

– Почти. – Синие глаза Торна сверкали от волнения. – Он отдал мне «Рэмпион»!

Кресс удивленно моргнула, а капитан вскочил и принялся взволнованно расхаживать по комнате.

– Ну, точнее, он разрешить мне выкупить «Рэмпион» у армии. Зола попросила президента помиловать меня, если я пообещаю больше не воровать, бла-бла-бла, а еще она рекомендовала нанять меня и мою команду для доставки вакцины от летумозиса в Республику. Но для этого нужен корабль, и президент Варгас предложил мне сделку. Вид у него при этом был такой, словно его заставили жабу съесть. Но надо отдать ему должное, он сделал то, о чем его просили.

Кресс захлопала в ладоши:

– Я так рада за тебя!

– Представляешь, у меня теперь есть официальная работа!

– И ты будешь помогать людям. – Кресс светилась от счастья. – Это я легко могу представить.

– Уверен, только ты и можешь, – капитан остановился и подмигнул Кресс. Та залилась румянцем и опустила глаза, невольно наткнувшись взглядом на гипс. Ему, наверное, теперь придется заново учиться летать.

– Прости за пальцы, – пробормотала она.

– Перестань, – быстро ответил Торн, словно знал, что Кресс начнет извиняться. – Мы со Скарлет собираемся открыть безпальцевый клуб. Может, даже сделаем Золу почетным членом.

Он присел на край кровати и уставился на свою покалеченную руку.

– К тому же я подумываю о кибернетических протезах, вроде тех, что у Золы. Сделаю себе палец со встроенной зубочисткой! Или расческой, – рассеянно проговорил Торн. Кажется, мысли его блуждали где-то далеко. Когда он снова встретился взглядом с Кресс, в его глазах читалась неподдельная тревога. – Прости меня, Кресс. Я… Я чуть тебя не убил и…

– Это Левана чуть меня не убила.

Торн стиснул зубы:

– Но я держал нож. Я чувствовал все, что происходит, и ничего не мог сделать.

– Вот именно: ты действительно ничего не мог сделать, – подтвердила Кресс.

Торн уперся локтями в колени и опустил голову.

– Нет. Я знаю. – Он провел здоровой рукой по волосам. – Я знаю, что это была она, а не я. Но… Кресс. – Он тяжело вздохнул. – Мне, наверное, до конца жизни будут сниться кошмары.

– Ты ни в чем не виноват.

– Кресс, не в этом дело… – Торн потер шею и посмотрел на Кресс так, что она с трудом выдержала его взгляд. Внезапно ей стало жарко. – Я… – Он положил руки на колени и наконец собрался с духом: – Ты останешься в моей команде?

– В твоей… команде? – запнулась от неожиданности Кресс.

– Знаю, ты провела всю жизнь в космосе, вдали от людей и цивилизации, – Торн откашлялся. – Я пойму, если ты откажешься. Если захочешь остаться на Луне… или попросишь отвезти тебя на Землю. Уверен, Кай разрешит тебе пожить у него во дворце. – Капитан помрачнел. – Да, это звучит куда лучше, чем предложение летать на грузовом корабле.

Он снова принялся расхаживать по комнате.

– Но Волк и Скарлет тоже останутся с нами. По крайней мере, пока на Земле не прекратится эпидемия. И я вот еще что придумал!.. Нам придется развозить вакцину по всей Республике. Вряд ли мы увидим много красивых мест, но там точно будут… леса. И горы. И все такое. А когда мы закончим работу, то сможем полететь, куда ты пожелаешь. И побыть там… немного.

От мельтешащего перед глазами капитана у Кресс уже голова шла кругом.

– То есть ты предлагаешь мне работу?

– Да… Нет. – Он замялся. – В некотором роде. Знаешь, когда я вчера репетировал эту речь, у меня получалось гораздо лучше!

Кресс прищурилась.

– Капитан, я все еще под препаратами и, кажется, не улавливаю ход твоих мыслей.

Торн вытаращился на больничную рубашку и магнитное кресло так, будто впервые их заметил.

– Да уж, сиделка из меня отвратительная. Ты хочешь лечь? Нет, тебе нужно лечь!

Не дожидаясь ответа, он обхватил ее одной рукой за плечи, другую просунул под колени и поднял так осторожно, будто она была хрупкой фарфоровой куклой. Кресс старалась не шипеть от боли, пока он нес ее к кровати.

– Так лучше? – спросил Торн, опуская ее на покрывало.

– Да, – не стала спорить Кресс.

Торн не торопился отходить от кровати; он замер, склонившись над девушкой.

– Кресс, послушай. Я не мастер говорить. Во всяком случае, перед тобой. – Вид у Торна был раздосадованный, его пальцы комкали тонкую ткань больничной рубашки. – Но кое в чем я хорош.

Он нашел губами ее губы и прижал Кресс к мягким подушкам. Ахнув, она вцепилась в его рубашку, боясь, что он исчезнет раньше, чем она успеет запомнить этот миг. Но Торн продолжал целовать ее, и Кресс с радостью ответила на поцелуй. Матрас прогнулся – капитан уперся в него коленом, чтобы ненароком не раздавить Кресс и не потревожить швы. Гипс неловко царапнул бедро, но потом Торн поднял пострадавшую руку и свободным большим пальцем очертил контур ее лица. Палец скользнул по щеке Кресс, спустился ниже, остановился в ямке между ключицами. Губы последовали за ним. Тело Кресс плавилось от ласк; если бы Торна можно было запихнуть в бутылку, получилось бы отличное обезболивающее.

Наконец он остановился; жесткие волосы щекотали ей подбородок, горячее дыхание согревало плечо.

– Двадцать три, – невнятно произнес он.

– М-м? – Кресс удивленно распахнула глаза. Торн приподнялся на локте, вид у него был смущенный и виноватый, и радость Кресс начала стремительно таять.

– Ты как-то спросила, сколько раз я признавался девушкам в любви. Я попытался вспомнить всех. Поэтому ответ – двадцать три раза.

Кресс моргнула, медленно приходя в себя. Губы ее не сразу смогли сформулировать вопрос:

– А девушку с Луны, которая поцеловала тебя во дворце, ты посчитал?

– А надо было? – нахмурился Торн.

– Ну, ты же решил посчитать всех.

– Тогда двадцать четыре, – насупился капитан.

Кресс вздохнула: двадцать четыре девушки. Да у нее знакомых меньше!

– И зачем ты мне это рассказываешь?

– Хочу, чтобы ты знала: никогда раньше я не говорил этого всерьез. Я признавался в любви только потому, что так полагается, но ничего не вкладывал в эти слова. Ты – другое дело. Мне еще никогда не было так страшно! Я боюсь, что все испорчу, и ты передумаешь. Звезды, Кресс, кажется, я тебя боюсь!