Книга Это смертное тело - Элизабет Джордж

Настал момент признаться. Линли предъявил ей свое удостоверение и спросил, есть ли у нее сведения о людях, украсивших — он непринужденно произнес это слово — свои транспортные средства рекламой тоника «Дрэгонфлай». Женщина ответила, что такие сведения, конечно же, есть: как же иначе платить людям, гоняющим по Лондону и по его окрестностям с рекламой, украсившей их машины?

Линли надеялся, что контракта с Фрейзером Чаплином у них не окажется. Тогда можно было бы предположить, что «веспа», продемонстрированная ему возле отеля «Дюк», вовсе не принадлежала Чаплину и тот объявил ее своей собственностью в порыве вдохновения.

К несчастью, контракт с Фрейзером существовал. «Веспа» была его. Она была цвета лайма. К ней была приклеена реклама. Рекламу профессионально наклеили в «Шепердс-буш», потому что фирма «Дрэгонфлай тоник» делает все как надо. Реклама должна прочно держаться, а когда ее снимают, это значит, что контракт закончился, и тогда транспортное средство перекрашивают.

Линли вздохнул. Придется еще раз просмотреть записи с камер слежения и приглядеться, не обнаружится ли рядом с кладбищем «веспа» Фрейзера. Придется еще раз обойти дома — это и так делалось по приказу Изабеллы — в надежде, что кто-то видел его мотороллер. Или… Или следует предположить, что Фрейзер воспользовался чужим мотороллером либо мотоциклом, чтобы добраться до кладбища, потому что иначе никак нельзя за полтора часа успеть туда и обратно и без опоздания приехать в отель «Дюк». Сделать это другим способом не представлялось возможным.

Пока Линли размышлял над этим, его взгляд нечаянно упал на дату контракта: документ был заключен за неделю до смерти Джемаймы. Тогда он решил проверить остальные даты, и это помогло ему понять, что есть деталь, которую он упустил. Оказалось, что другой способ создать условия для убийства Джемаймы Хастингс все-таки существовал.

Он садился в машину, когда ему позвонила Хейверс и с ходу начала лепетать — другого слова и не подберешь — что-то об улице Виктория-стрит, о банкомате, о Министерстве внутренних дел и о джине с тоником.

Сначала Линли подумал, что именно это она и сделала — выпила джин с тоником, две или три банки. Однако потом Линли выхватил из ее страстного монолога слово «агент» и только тогда сумел понять, что Барбара просит его встретить кого-то возле банкомата на Виктория-стрит, хотя так и не уразумел, почему он должен это сделать.

— Хейверс, какое отношение это имеет… — вставил он, когда Барбара перевела дух.

— Он был в Лондоне. В тот день, когда она умерла. Джосси. И Уайтинг знал это.

Линли встрепенулся.

— Кто дал вам эту информацию?

— Хастингс. Брат.

Барбара заговорила о Джине Диккенс и о ком-то еще по имени Мередит Пауэлл, а потом о билетах, квитанции, о привычке Гордона Джосси носить темные очки и бейсболку. Разве не так Юкио Мацумото описал человека, которого он увидел на кладбище? «Ну пожалуйста, пожалуйста, поезжайте на Виктория-стрит к банкомату, потому что то, что узнал Норман или как там его зовут, он не хочет сообщать по телефону, а нам нужно знать, что это». Барбара сама нападет на Уайтинга в его логове, но, прежде чем сделает это, ей нужно знать то, что хочет сообщить Норман, поэтому Линли и должен поехать на Виктория-стрит. Кстати, где он сейчас?

Барбара снова перевела дух, дав Линли возможность сказать, что он на улице Эннисмор-Гарденс-Мьюс, за Бромптонской молельней и церковью Святой Троицы. Он разрабатывает версию Фрейзера Чаплина, и он считает…

— К черту Фрейзера Чаплина! — воскликнула Барбара. — Это Уайтинг, я иду по следу. Ради бога, инспектор, мне нужно, чтобы вы сделали это.

— Может, лучше Уинстон? Где он?

— Это должны быть вы. Послушайте, Уинни сейчас занимается камерами слежения. Теми, что в Стоук-Ньюингтоне. И в любом случае если Норман… как там его… господи, никак не могу запомнить его чертово имя… Он закончил частную школу, носит розовые рубашки. У него такой голос! Каждая фраза, которую он произносит, сидит у него так глубоко в глотке, что хочется сделать ему тонзилэктомию и выковырять слова. Если Уинни подойдет к банкомату и станет говорить с ним… Не кто-нибудь, а Уинни… Сэр, ну сами представьте.

— Хорошо, — сказал Линли. — Ладно, Хейверс.

— Спасибо, спасибо вам, — запела Барбара. — Это дело такое запутанное, но, думаю, мы в нем разберемся.

Линли не был так уверен. Каждый раз, когда он настраивался на успех, что-то происходило и осложняло дело.

Линли быстро добрался до Виктория-стрит, срезав дорогу, и это помогло ему оказаться на Белгрейв-сквер. Машину он поставил в подземный гараж Скотленд-Ярда, а сам пошел пешком на Виктория-стрит. Ближайший к Бродвею банкомат обнаружился рядом с канцелярским магазином Раймена.

Агент Хейверс был из тех людей, которых узнаешь по одежде. Рубашка у него оказалась не просто розовой, а цвета яркой фуксии, а на галстуке были изображены утята. Норман явно не был создан для авантюрной жизни, потому что он расхаживал по тротуару, то и дело останавливаясь перед витриной магазина, словно выбирал лоток для бумаг.

Линли почувствовал себя глупо, однако он приблизился к молодому человеку и спросил:

— Норман?

Тот вздрогнул, и Линли дружелюбно сказал:

— Барбара Хейверс думает, что я могу заинтересовать вас джином и тоником.

Норман кинул взгляд налево и направо.

— Господи, я подумал, что вы один из них.

— Из кого?

— Послушайте, мы не можем говорить здесь. — Он взглянул на часы — с такими часами можно было спокойно нырять, а если понадобится, то и слетать на Луну. — Пожалуйста, ведите себя так, словно спрашиваете у меня, который час. Заведите свои часы или что-нибудь в этом роде… Господи, да у вас карманные часы! Я таких не видел…

— Фамильная ценность.

Линли посмотрел на них, поскольку Норман показывал ему циферблат своих часов. Линли не был уверен, на какой из циферблатов ему надо смотреть, однако согласно кивнул.

— Мы не можем здесь говорить, — сказал Норман, когда они закончили эту часть шарады.

— Почему?

— Камеры слежения, — пробормотал Норман. — Нужно пойти куда-нибудь в другое место. Нас заснимут на пленку, и тогда я погиб.

Все это выглядело очень драматично, пока Линли не понял, что Норман говорит о потере работы, а не собственной жизни.

— Да, это проблема. Камеры стоят повсюду.

— Послушайте, идите к банкомату. Возьмите там деньги, а я пойду в «Раймен», куплю что-нибудь. И вы сделайте то же самое.

— Норман, но ведь в магазине, скорее всего, тоже есть камера.

— Делайте, что я говорю, — сквозь зубы произнес Норман.

До Линли дошло, что молодой человек всерьез напуган и ему не до игры в шпионов. Поэтому он вынул банковскую карточку и пошел к банкомату. Линли снял часть денег, вошел в «Раймен» и увидел Нормана. Агент рассматривал липучки. Линли не стал к нему подходить, думая, что еще больше напугает молодого человека. Вместо этого он подошел к поздравительным открыткам, взял одну, другую, третью, четвертую, как человек, который ищет что-то подходящее. Увидев, что Норман нарисовался у кассы, Линли взял первую попавшуюся открытку и тоже пошел платить. Там у них и произошел быстрый разговор, причем Норман изо всех сил старался держаться непринужденно. Говорил он, еле разжимая губы.