Книга Летняя книга - Туве Марика Янссон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немного постояла у ворот дома художника, закрыв глаза и удерживая свою радость, – узнавала ее, обладала ею. И наконец толкнула тяжелую дверь, которая медленно открылась внутрь, в черную пасть двора. Двор был, конечно, просто фантастическим! Ни одного горящего окна, ни одного фонаря, только небольшой серый четырехугольник на самом верху – небо. На спящие стены падали слабые отблески буйных огней бульвара, она уловила их, пока довольно долго стояла на месте, не понимая, куда идти. Там было так темно! Ему следовало просто встретить ее на улице, а не рисовать все эти детальные чертежи с объяснениями, как его найти! Похлопав по кирпичной стене, она нащупала лестничный проем – похоже, здесь. Теперь осталось только взяться за перила и подняться на восемь пролетов. Дальше несколько крутых ступенек стремянки, дверь с металлической сеткой – и она на месте. Пахло мокрой старой шерстью. Лестница не кончалась. Где-то на седьмом этаже случайный отблеск чьей-то газовой лампы показал ей кусок стены с отвалившейся штукатуркой. Из-за закрытых дверей не доносилось ни звука, дом казался вымершим, брошенным. Ее вдруг охватил смутный страх, захотелось вернуться назад.
Наконец она дошла до двери с металлической сеткой. Когда она ее открыла, раздался тихий звук колокольчика. Кристина замерла в сомнении. На пол через всю комнату упала полоска света. Кристина медленно и громко спросила: «Это ты?»
«Разумеется, я, – ответил он, – кто же еще?»
Она сделала несколько шагов вперед и остановилась как вкопанная, уставившись на его лицо. Бородка! Бородка исчезла! Он выглядел как все – пугающе как все. Он больше не был похож на того, кто рисует, ходит вдоль Сены и думает. Это было ужасно.
Раздраженный ее немым неодобрением, он сердито добавил: «Я тебя очень долго ждал».
«Это я виновата? – ответила она с вызовом. – Здесь же совсем темно. Глупая идея – просить меня прийти сюда!»
«Ну не сердись! – Он сменил тон. – Цветок такой нежный…» И с внезапной теплотой: «Ты ведь не такая, как другие женщины, нет! Входи же, дорогая, взгляни на раму, что достойна богемного существа!»
Все еще потрясенная его новым обликом, она прошествовала мимо него в комнату. На заваленном всякой всячиной столике стояла лампа с рваным красным абажуром. За пределами освещенного круга было темно, но у стен различались светлые пятна картин, кое-где поблескивала латунь, зеркало, кисти в банках. Ей показалось, что все просто оттеснили к стенам, расчистив в центре на полу неровный свободный пятачок. Она осторожно встала на это свободное место и с сомнением произнесла: «Да, вполне художественно. Но разве этот твой министр, или кто там все время дает стипендии, не может найти для тебя мастерскую побольше? Я имею в виду, чтобы у тебя была комната для…» Она встревоженно замолчала. Она вела себя по-детски, и это вызывало у него снисходительную улыбку. Широким жестом он извлек из темноты стул. «Ха! Мастерскую побольше? Атмосфера, понимаешь? Атмосфера! Кто может обещать, что в большом холодном помещении ко мне придет вдохновение? Тебе этого, дружочек, не понять». Она села на стул в легком неудовольствии.
«Тебе снова грустно? Иди же сюда, моя платоническая подруга! Тебе здесь не нравится? Но здесь я создал все мои работы. Мне нужно дышать богемным воздухом, иначе я умру, умру вместе с моим искусством, которое и есть я!»
Она впервые посмотрела на него слегка критически.
«Здесь беспорядок, – подумала она. – И эта его дурацкая тюбетейка… Он выглядит в ней очень глупо». Она была встревожена и разочарована.
Образовался вакуум. Створки открытого квадратного окна слегка дрожали, в комнату проникал мягкий и влажный ночной воздух. За синеватыми силуэтами крыш мелькали огни Латинского квартала – как будто светящаяся метла подметала небо. Со стороны бульвара доносились отголоски непрерывного кипения жизни.
Она вздрогнула, когда он снова заговорил, в его голосе звучала теплота:
«Кристина, я так долго ждал тебя!»
«Да?»
«Ждал, что мы будем сидеть здесь вместе и смотреть на город. Ты же этого хочешь, правда?»
«Здесь? – спросила она настороженно. – Я думала, мы пойдем к Сене».
«Э-э, к Сене… Мы же ходим туда уже больше недели!»
«Я думала, тебе это нравится, – пробормотала она обиженно и с иронией продолжила: – Ну да, ты еще любишь сидеть у окна и думать… думать в этой твоей тюбетейке…»
«Ты что, считаешь, я могу думать без перерыва? – отозвался он злобно. – Думаешь, я не устаю от постоянных разговоров о твоей душе, о моей душе, о нашей душе?»
«А ты думаешь, мне есть дело до этой твоей старой души, да? – Кристина вспыхнула. – Да мне вообще все равно!»
Повисло жуткое молчание.
Они с испугом посмотрели друг на друга. Он подошел к окну и начал барабанить пальцами по стеклу. Молчание росло, ширилось, как крик, тяжелело и вот-вот должно было лопнуть от недовольства.
Кристина пошла на попятную первой и жалобно произнесла: «А давай сегодня пойдем на правый берег? Мы можем… поужинать на площади за Сакре-Кёр… Так будет лучше?»
Он резко ответил: «Нет! Не лучше! Я хочу, чтобы сегодня ты осталась здесь. И не смотри с таким удивлением, – продолжил он нервно. – Неужели так необходимо слоняться по городу, как эти идиоты-туристы, когда мы намного счастливее и спокойнее наедине друг с другом? У нас так мало времени! Всего месяц – и ты уедешь! Возможно, мы никогда больше не увидимся! И что тогда? Неужели эта уличная жизнь, все эти заведения для тебя важнее, чем я? Ответь!»
«Нет, разумеется, нет! – проговорила она в оцепенении, но закончила с неуверенным смешком. – Но понимаешь, все дело в том… что я просто… голодная». – «Голодная? Ты хочешь есть? Ну давай я сбегаю и куплю нам что-нибудь! Хочешь?» Он слегка пожал плечами, повернулся к столу и принялся перебирать какие-то бумаги.
С минуту помолчал, а потом взял ее за руку: «Неужели ты не понимаешь? Мне тебя не хватает! Мне все время тебя не хватало, я сдерживался, ничего не говорил, почти не прикасался к тебе. Только нес всякую чушь про наши души! Да мне плевать на наши души! Ты отдаешь себе отчет, что дни проходят и эта весна, возможно, единственное, что у нас есть! Мне не нужна твоя душа! Мне нужна ты целиком! Слышишь?»
Кристина отодвинулась, со стыдом и удивлением: «Не знаю… Я никогда об этом даже не думала… Я хочу сказать, что… для этого… у
