Книга Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

лагерь.

Так и длился семейный разговор почти до самой темноты, пока не пришёл человек от султана и не сказал, что кувшин опустел, и что вино осталось только в чаше.

* * *

В те далёкие времена Владу не нравился султан, у которого приходилось гостить. Турецкий правитель казался слишком строгим и не знал милосердия, однако много лет спустя, вспоминая султана, младший Дракул начал смотреть на этого человека иначе. В отрочестве казалось, что склонность султана к жестокости во многом связана с пристрастием к вину, но, повзрослев, Влад стал думать, что дело было совсем не в пьянстве.

"Милосердие - опасная вещь, - говорил себе государь Влад, направляясь в монастырь. - Порой кажется, что проявить милосердие это самый простой способ помочь делу, а после оказывается, что всё стало ещё сложнее. Вот мой отец был милосерден, и это обернулось для него большой бедой".

Когда отец Влада приехал в турецкий лагерь, чтобы повидаться с сыном, то никому не сказал, что в это самое время в румынском лагере прятался Янош Гуньяди, которого турки рьяно разыскивали по всем окрестностям, ведь султан объявил за голову венгра награду.

Влад узнал про всё гораздо позже, через несколько лет. Узнал, что после того, как конница, которой командовал молодой венгерский король, полегла в оврагах, Янош хотел бросить в бой "румынский резерв", но вдруг с удивлением услышал, что румыны не собираются идти в бой. Конечно, Янош сразу всё понял и в очередной раз осыпал своего румынского свата бранью, хотя венгру следовало бы поблагодарить румын за то, что они не нападают на остатки крестоносной армии.

- Не кричи, Янош, - ответил тогда отец Влада. - Ты не в том положении, чтобы кричать, ведь твои воины скоро дрогнут и побегут. Даже если я пойду в бой по твоему приказу, это уже не поможет делу. Но я могу спрятать тебя, ведь если ты попадёшь к туркам, тебе отрубят голову.

Венгр, скрежеща зубами, согласился, хотя при всяком удобном случае ехидно заявлял румынскому свату:

- Я ведь у тебя в плену. Почему ты меня не выдашь, турецкий прихвостень? Ты получишь награду от своего хозяина, если выдашь меня.

Однако отец Влада не собирался никого выдавать. Единственная награда, которая устроила бы румынского князя, это возможность забрать своих сыновей, находящихся у султана, однако турецкий правитель не проявил бы такую неслыханную щедрость. Он дал бы своему румынскому "другу" пару отличных коней, но не сыновей, а настаивать или торговаться румынский князь не мог, потому что румынское войско и турецкое были слишком разные по численности. У султана под Варной имелось почти сорок тысяч воинов, а отец Влада располагал всего несколькими тысячами. Султан не стал бы торговаться, а забрал бы Яноша просто так.

Когда пятнадцатилетний Влад, стоя возле оврагов с отцом и боярином Наном, смотрел на огни, загоравшиеся в сиреневой вечерней дали, Янош Гуньяди, должно быть, сидел в шатре у отца Влада или ходил по шатру из угла в угол, как зверь в клетке.

Если бы Влад узнал обо всём тогда, в пятнадцать лет, то наверняка подумал бы, что родитель поступил правильно. "Пусть вражда с Яношем зашла далеко, но обрекать его на смерть, чтобы поквитаться за обиды, это было бы сверх всякой меры", - сказал бы себе отрок, причём употребил бы выражение "сверх всякой меры" совсем не случайно. Именно это выражение когда-то использовал отец Влада, вспоминая о своём старшем брате Михае, боявшемся ехать к турецкому двору, а затем погибшем в битве с турками.

Отец Влада, вынужденный вместо своего брата заниматься отвозом дани, подвергался большим опасностям и всё же говорил о покойном: "Если он в чём-то виноват передо мной, то заплатил за это сверх всякой меры". Родитель Влада находился со своим старшим братом в негласной ссоре и не успел помириться, потому что брат погиб. А затем история почти повторилась - была ссора с Яношем, и Янош мог погибнуть. Наверное, поэтому отец Влада спас своего венгерского свата, укрыв от турков - спас, чтобы успеть помириться, и в те дни это казалось правильным.

Пятнадцатилетний Влад нисколько не обрадовался бы, если б султану принесли на серебряном блюде вторую голову. "Довольно и одной! Одной даже много", - подумал бы Влад в те времена, но теперь младший Дракул думал совсем иначе, потому что знал, чем обернулось для отца милосердие, проявленное по отношению к венгру. "Если б тогда отец выдал Яноша султану, то отцова судьба, да и моя тоже, была бы гораздо счастливее", - думал повзрослевший отрок и, наученный отцовским опытом, не хотел расточать милости.

"Султан был гораздо прозорливее моего отца, - считал младший Дракул. - Султан был прозорливее и потому не проявлял милосердия, ведь милосердие - слишком опасная вещь". Вот поэтому-то Влад, ставший государем, изворачивался как угодно, лишь бы не казаться милостивым, даже если хотел кому-то помочь.

Младший Дракул боялся повторить судьбу родителя и потому, желая помочь братьям-земледельцам, не стал помогать им деньгами, хотя этот способ являлся самым простым. Вместо этого младший Дракул предпочёл братьев припугнуть, зная, что люди, которые хотят прийти к договорённости, всегда договорятся. Оставалось лишь устроить так, чтобы договориться захотели оба брата, а не только младший.

В то же время отцовская натура иногда проявлялась в младшем Дракуле - рассудив дело с коровой и дело работника, Влад почти отступил от своего правила и проявил милость. И всё же младший Дракул был научен жизнью. Он слишком хорошо запомнил её жестокие уроки и поэтому, даже не вполне сознавая истинную причину, тут же нагнал на всех страху своим следующим деянием, отрезав работнику язык.

В деле с цыганами, когда младший Дракул хотел угодить Войке, он оказался скован собственными правилами. "Если дать денег цыганам просто так, - думал Влад, - то все цыгане станут считать меня благодетелем и бросаться под ноги моему коню, где ни попадя". Вот для чего понадобилось так хитроумно делить золото и обсчитывать самого себя.

Даже рубашка, подаренная пьянице, не стала исключением из того правила, которое завёл себе младший Дракул. Казалось бы, подарить кому-то свою одежду значит проявить христианское сострадание, но на деле этот подарок послужил к устрашению получателя.

Разумеется, Влад перенял от султана не всё - не перенял его переменчивости и его манеры принимать решения под влиянием минуты. Младший Дракул стремился избежать этого.