Книга Гермиона, первая леди Грейнджер - Латэна

те же руны и несколько ритуальных кругов вырезаны на каменном полу. На открытом стеллаже во всю стену красовались предметы, приличные больше для лавки в Лютном переулке, чем для почтенного целителя с обширной практикой. Освещалось всё это наводящее дрожь великолепие фонарями с волшебным огнём.

Гермиона стояла внутри одного из кругов босиком и в одной длинной рубашке, ежилась от холода и ждала, когда мистер Уэлч закончит с исследованием. Пожилой волшебник раскладывал вокруг неё камешки, ленты и рассыпал разноцветные порошки. Когда он вытащил волшебную палочку, девушка просто закрыла глаза. Но, к счастью, ничего не случилось. Целитель сделал несколько сложных пассов, накладывая диагностирующие заклинания, и вернул волшебную палочку в рукав.

Одевайтесь, моя дорогая, — вздохнул он. — И возвращайтесь в кабинет. Мой эльф принесёт горячее питьё.

Могу заметить, что вы необыкновенно везучи. Главы иных созданных семей по прошествии нескольких месяцев со дня Ритуала ещё лежали пластом и к магии были способны менее сквибов. Но ваше состояние, миссис Грейнджер, гораздо лучше, — сообщил мистер Уэлч, когда Гермиона устроилась в кресле с кружкой травяного чая. — Что довольно необычно.

Это плохо? — немедленно забеспокоилась колдунья.

Необычность-то? Совсем нет. Покров формируется с невиданной быстротой, а глава семьи остаётся при силах хороших? Случалось и такое, да не при мне. Потому и удивляюсь, — спокойно ответил маг. — Порошки и отвары вам следует попить и беречь себя. Первые пару-тройку лет придётся поосторожничать — не напрягаться постоянным использованием магии. Вспомните программу Хогвартса курса до третьего — вот только это и можно вам. Зато при должном разумении лет через восемь-десять достигнете прежнего уровня сил.

«При должном разумении» подразумевало, что Гермиона будет соблюдать строжайший режим дня, регулярно пить недешевые зелья и настои, ходить босиком по утренней росе, принимать воздушные ванны на закате и купаться в свете молодого месяца, а от полнолуния, наоборот, прятаться и прочие малопонятные, но, несомненно, приносящие пользу вещи.

И, конечно же, телу вашему нужны уход да забота, — мистер Уэлч открыл дверцы маленького шкафчика и начал по одному выставлять на край стола большие флаконы с зельями. — Для вашего иммунитета, дорогая. Общеукрепляющее, конечно же. И противоязвенное желе для начала. После я изготовлю что-то посильнее, но пока и их достаточно. Три штуки утром и вечером, запивая большим количеством воды. От успокоительного пока стоит воздержаться, думаю.

Гермиона повертела в руках плоскую стеклянную коробочку с мягкими желтыми таблетками и спросила:

Зачем?

Как же, девушка? — изумился целитель. — Тело ваше разрушено и вопиёт о немедленно помощи. Это может сказать любой, кто наложит на вас специальное диагностирующее заклятье. Азкабан и его последствия к великому горю моему очень злы к телу человеческому.

Что…  откуда вы… ., - сердце сильно заколотилось, готовое прорвать грудную клетку и выскочить наружу. И почему-то мгновенно вспотели ладони.

Не стоит так волноваться, миссис Грейнджер, — нахмурился мистер Уэлч и голос его зазвучал строже. — Вы скрываете, что побывали там — это ясно. Так поступают очень многие бывшие узники. И нет в этом ничего странного. Азкабаном смеют хвастаться только глупцы и надзиратели. Плохо, что вы решили скрывать это от меня, целителя. Как будто я посмею вам навредить. Или вы, в самом деле, так думаете?

Нет, но…  просто…  я… .

Боитесь целителей, конечно. Распространённый среди магглорожденных недуг, — понимающе кивнул волшебник. — Не вы первая и, надеюсь на Мерлина, не последняя.

Флаконы, вместимостью по полпинты каждый, ярко-фиолетового, тёмно-желтого и блекло-зелёного цветов выстроились в ровный ряд. Последним целитель достал мерный стаканчик из меди и вернулся за стол.

Уже больше тридцати лет я помогаю с упадком волшебных сил. В том числе и тем, кто побывал в Азкабане. Иным приходится помогать едва ли не насильно, — мистер Уэлч обмакнул воронье перо в чернильницу и продолжил неспешно. — Азкабан ужасен не только дементорами, но и своим отвратительным влиянием на человеческое тело и магию. Даже надзиратели, как бы они не береглись, страдают от него. Узникам же достаточно нескольких месяцев, чтобы мучиться всю жизнь. Вода, насыщенная солями и примесями, от которой гниют зубы, опадают почки, а кости становятся ломкими. А тюремная еда страшнее иного яда. Язва и гниль прорезают кишки как стрелы. Но хорошими зельями последствия можно свести на нет. Правда, и на это потребуется не один год. Но всё поправимо, — он помолчал и продолжил. — Куда хуже другое. Излечив кожу, кости, глаза и внутренние органы — это не значит убрать Азкабан из себя. Он остаётся до конца дней. Здесь, — он постучал согнутым пальцем по лбу. — И ещё здесь, — по левой стороне груди. — Вот что самое страшное.

Боюсь, что не совсем вас понимаю.

Кошмары. Беспричинные страхи, — начал объяснять целитель. — Как сказал однажды один из моих учеников из прогрессивных специалистов — эмоциональная заторможенность и недостаточность. Разве нет? Побывавшим в Азкабане магам требуется куда больше воздействия, чтобы испытать какие-то чувства. Злость, ненависть, раздражение — с этим проблем как раз и нет. А вот радость, нежность, любовь — их как будто постоянно недостаёт. Да и перекашивает чувства время от времени. Там где радоваться нужно — огорчаются. И наоборот. Иль не замечали за собой?

Иногда, — ответила Гермиона, вспоминая своё поразительное равнодушие к детям. — И это тоже лечится?

Увы, нет. Эликсиры, смесь успокоительного и Эйфории, могут чем-то помочь. Но эффект временный. К тому же привыкание и зависимость чреваты погибелью, — он вздохнул. — Не стоит и пытаться.

Как тогда быть?

Разные маги по-разному находят выход, — пожал плечами маг. — Кто-то выжимает из жизни все соки, желая почувствовать и ощутить. Другие взваливают на себя непосильное, уповая на то, что в действиях со смыслом и целью таится настоящая жизнь. Вам лишь предстоит выбрать, что больше по нраву.

Надо сказать, что перед Гермионой как раз выбор не стоял.

* * *

По особому распоряжению Министра Магии, на которого, в свою очередь, давила волшебная общественность, расследование по факту исчезновения студентов Хогвартса, магглорожденных и чистокровных, возобновили. Четверть лучших работников Аврората уже неделю исправно копались в отчетах специалистов Отдела Тайн, с трудом продираясь сквозь малопонятную терминологию, по десять раз опрашивали родственников, друзей и знакомых пропавших, строили версии и пытались найти хоть какую-то зацепку. Но пока безуспешно.

Гарри Поттер мог бы во всём этом не участвовать, но решительно навязался, несмотря на повисшее в воздухе дело о контрабанде драконьих потрохов. Поставки печени, сердец, жил и кусков шкур волшебных ящеров в обход таможенных пунктов Министерства Магии — это такая мелочь по сравнению с делом, которое Отдел Тайн упорно не хотел отдавать «тупым воякам».