Книга Наблюдатель - Даниил Широков

Сангвин что-то передал ему — и заглянув в себя, парень с содроганием осознал, что это был его дар. Последнее желание императора, его воля и его мощь — всё, что у него осталось, воин передал тому, кто понимал его больше всех. В голове вертелись вопросы, но Арт задвинул их прочь, поднимаясь от бездыханного тела. Эфир в его руках бил горным ключом — и парень чувствовал, что мог делать с ним всё, что пожелает. Изменять форму, объём, концентрацию, перегонять один вид эфира в другой — и всё это с лёгкостью, мгновенно. Выдохнув, Арт обнажил клинок, отозвавшийся гулом в висках.

— Не строй иллюзий, — повернулся к нему Фолл, закинув меч, загоревшийся белым пламенем, на плечо. — Может, ты всерьёз и веришь в то, что на Земле Саша нашёл бы покой. Вот только я знаю, что после такого никто не будет прежним.

— Нихрена ты не знаешь!

— Арт, — выдохнул первый герой, слегка поморщившись от его крика. — Я знаю гораздо больше твоего. Даже то, что ты не знаешь, что можешь познать, я — знаю.

— Значит, вот оно, — развёл руками парень, с озлобленной ухмылкой взирая на того, кого считал своим другом и учителем. — Здесь ты рассказываешь мне, что за план ты приготовил за кулисами. Знаешь, Фолл… — он набрал воздуха, собираясь с силами. — Я до самого конца не хотел тебя подозревать. Не хотел верить, что ты что-то замышляешь, скрываешь от меня нечто важное…

— Зря, — спокойно протянул Фолл. — За то время, что ты пробыл в Крэйне, тебе следовало научиться всего одному — никому здесь нельзя доверять.

— Как ты… — злость, сожаление, отвращение и глубокая печаль слились воедино в словах Арта. — Как ты только мог так поступить? Через что бы ты не прошёл, должны же быть хоть какие-то границы! Должны же у тебя были остаться хоть какие-то честь и достоинство!

— Если жить с честью — ты навечно будешь её рабом. Я отдал всё… — он помотал головой, словно не веря в то, что вынужден был оправдываться. — Я отдал всё, Арт. Всё для победы. Любовь, товарищей, ту же честь — всё в утиль, лишь бы получить хотя бы мизерный шанс. Нет жертв, на которые я не мог бы пойти. И всё же я надеюсь… Что ты меня поймёшь.

— Что ты задумал… — отступая на шаг, сказал Арт, в то время как Фолл двинулся на него с мечом перед собой. — Фолл!

Его цель — твоё тело. Я… Сожалею, что не поняла этого раньше. Сейчас Фолл всё ещё дух, чистый серый эфир. Не знаю, откуда он собрал столько энергии, но если совместить его с тобой, если он поглотит тебя, заменит твою душу своей, у него действительно может получится одолеть жнеца. Такая сила не должна принадлежать человеку, и всё же он жаждет её получить. Не знаю, как давно он всё спланировал, но я содрогаюсь перед чудовищностью его плана.

— Я сожалею, Арт, — остановился первый герой. Арт же обнаружил себя у края пузыря, ощущавшегося, будто стена. — Сперва думал, что это будет легко. Что я как обычно с лёгкостью проверну то, что кто-то назовёт бесчеловечным. Но прожив бок о бок с тобой почти год, я начал всерьёз сожалеть о том, что решил сделать. Ты так веришь в то, что я считаю глупостью и лишней тратой времени, так упорно следуешь принципам, рассчитывая с их помощью одолеть любые трудности… Ты совсем не похож на меня, — на этих словах Фолла Арт вздрогнул, прикусив язык. — Однако я слишком много раз испытывал горечь безнадёжности, чтобы отступать.

У тебя есть шанс. Фолл не имеет материального тела — он не может использовать эфирное ускорение. Не сдавайся, Арт. Я поддержу тебя всем, чем смогу.

— Мне ты казался настоящим героем, — с презрением сплюнул последний герой, поднимая свой меч. — Тем, кто видит свет в абсолютной тьме. Тем, для кого само звание героя значит то, что и должно. А теперь я вижу перед собой безумца, поглощённого своими демонами. Ты перестал быть человеком, Фолл.

— Может, и так, — покивал первый герой, и в пустых глазах призрака на мгновение загорелась злость. Фолл понимал, что с ним произошло. Понимал — и всё равно шёл вперёд, не оглядываясь. Так, как привык. — Тебе, считай, повезло. Ты не столкнёшься лицом к лицу с жнецом. Поверь, я оказываю тебе услугу — эта тварь не та, с которой ты можешь сражаться в таком состоянии.

— Поэтому ты решил забрать у меня тело?

Фолл осёкся, нахмурившись. Посмотрел на Арта по-новому — с удивлением. Нельзя сказать, что оно было радостным.

— Твой дракон куда умнее, чем я думал. Интересно, на что рассчитывал он? Если этот дракон видел всё то же, что видел я, он должен понимать, что тебе не выиграть схватку с потусторонней тварью, пожирающей миры на завтрак.

— Джей? — шёпотом спросил парень.

Я… Не знаю. Сперва одолей Фолла. Потом мы сможем обсудить мой план.

— Судя по твоему лицу, внятного ответа ты не получил, — усмехнулся Фолл, качая головой. — Ну, хорошо. Я отлично знаю, насколько ты упёртый, ученик. В конце концов, я был тем, кто вбил эту упёртость тебе в голову. Давай выясним, насколько ты стал сильнее.

Они ринулись друг на друга смазанными очертаниями силуэтов. Запоздало поднялись в воздух снег и комья влажной земли, веером разбросавшие себя во все стороны. Столкнулись клинки — со звоном и эхом, отразившихся от тесных стен купола. Джей управляла эфиром, позволяя Арту сосредоточиться на схватке. В отличие от сражения с Сангвином, теперь обе стороны двигали мечами с одним-единственным желанием — желанием убить другого. Без всяких сомнений, эта битва не должна была произойти вовсе, однако история доказывает обратное. История вообще любит шутить — в ней и невозможное возможно. Из друзей — в врагов, из союзников — в соперников, из любви — во взаимную ненависть. Нерушимые союзы трещат по швам, крепчайшая дружба превращается в гнойник из зависти, сомнений и глупых мыслей.

Справедливы и обратные ситуации. Правда, что забавно, чаще хорошее перерастает в плохое, нежели наоборот. Трагедии случаются куда чаще чудес, и это печально. Но что мы, человеки, можем с этим поделать? Разве что надеяться на лучший исход для самих себя.

Одна сотня мечей столкнулась с другой в россыпи разрывавшего пространство эфира — серого, белого, чёрного, фиолетового, голубого, золотого, красного. Борозды, что оставляли на земле клинки, отражавшие друг друга, убегали на несколько километров вниз, заставляя почву грохотать. И не только землетрясения — в воздухе