Книга Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - Ричард Роуэн

Членов кавеллевской организации, крепко спаянных общими идеалами патриотического долга, трудно вообще назвать «организацией». У них никогда не было руководителя, ответственного капитана, держащего руку на штурвале или на предохранительном клапане, не было настоящего разделения труда и умения действовать согласованно. Слабо связанные между собой группы были объединены общим стремлением перехитрить опытных работников контрразведки германских властей. Как верно заметил один из послевоенных историков этой «организации», удивляться надо было тому, как она смогла продержаться почти год в окружении целого полчища предателей-осведомителей.

Доктор Толлимак Булл, член английской колонии в Брюсселе, арестованный в 1916 году после усердной работы по оказанию помощи военнопленным и молодым бельгийцам призывного возраста, желавшим бежать в Голландию, поведал о затруднениях Эдит Кавелл. Он рассказал о ее неустанных стараниях оградить интересы школы сестер милосердия, которой она руководила, и в то же время ее страстном желании не отказываться ни от какой предложенной ей патриотической миссии. Пользуясь самоотверженностью Кавелл, менее отважные люди эксплуатировали ее. Она как-то пожаловалась доктору Буллу, что однажды к ней привели из Боринажа, из округа Монс, не меньше 34 солдат сразу. Он полагает, что она ясно предвидела свою участь.

Из-за ее мученической кончины любой вклад, сделанный ею в деятельность группы, был использован союзниками в целях пропаганды. Многое было преувеличено или даже приписано ей.

В районе Монса сбором людей и отправкой их в Брюссель ведал Капио, который с самого начала взялся бесстрашно разыскивать и устраивать на лечение раненых союзников. Ему удалось заручиться активным сотрудничеством герцога Реджинальда де Круа и его сестры, герцогини Марии, и эти отпрыски старинного аристократического рода укрывали беглецов в своем замке Беллиньи. Отважная француженка мадемуазель Тюлье разыскивала солдат, прятавшихся в лесах Версаля, и добиралась до самых окрестностей Камбрэ. Помимо обеспечения необходимыми бельгийскими удостоверениями личности, Капио занимался вербовкой надежных людей для сопровождения беглецов в Брюссель. Графиня Жанна де Бельвиль предоставила свой замок в Монтиньи-сюр-Рок в качестве убежища для выздоравливающих английских раненых.

Решение пойти дальше и обеспечить переброску десятков бельгийцев и французов, желавших вернуться в свои национальные войска, было, скорее всего, добровольным. Другие гражданские комитеты теперь целиком посвящали переброске свою тайную деятельность, и, поскольку люди, которых они переправляли, были молоды и здоровы и, будучи местными уроженцами, говорили на бельгийском языке, особых проблем с ними не возникало. А вот с отставшими от своих частей или ранеными англичанами дело обстояло сложнее, хотя прилагались все усилия, чтобы они не были обнаружены. Любительские комитеты работали настолько успешно и смело, что один из них, например, успел переправить через границу за четыре месяца не менее 3000 человек, другой за тот же период перебросил 800 человек по более длинному и опасному маршруту.

Когда импровизированные подпольщики осознали, какому риску они себя подвергают, не представляло особого труда вовлечь некоторых из них в шпионаж или иной вид сотрудничества с секретной службой. Несмотря на то что ни одному из главных участников кавеллевской группы не предъявлялось серьезного обвинения в шпионаже, совершенно очевидно, что кое-кто из них принимал участие в издании и распространении пропагандистских печатных изданий. Филипп Бокк, один из самых талантливых и энергичных соратников мисс Кавелл, был тесно связан с выпуском «Свободной Бельгии», которая действовала на нервы даже видавшего виды Морица фон Биссинга, германского генерал-губернатора оккупированной страны. По всей видимости, германские контр разведчики следили за Бокком, чтобы выяснить последнее местонахождение типографии, в которой печаталась патриотическая газета; и он невольно привел их к самому сердцу кавеллевской организации.

Говорят, что медсестру-англичанку и ее товарищей выдали агенты-ренегаты — Гастон Кьен, Луи Бриль и Морис Нель. Гнуснейший Арман Жанн похвалялся перед некоей мадам Верр из Льежа тем, что он лично приложил руку к аресту 126 бельгийцев, французов и англичан, и Эдит Кавелл в том числе. Но, скорее всего, германские шпики, по пятам следовавшие за Бокком в поисках типографии «Свободной Бельгии», по несчастливой случайности набрели на цепочку Кавелл — Круа — Тюлье — Капио — де Бельвиль. Следя за Бокком, они узнали о его привычке каждый вечер выпускать на улицу любимого терьера; так что Бокка они арестовали прямо на улице в ночь на 11 августа 1915 года, не дав возможности известить домашних. Внезапно окружив его дом, германские агенты вломились в квартиру. Бокк не прятал дома ничего секретного, что могло представлять интерес полицейским ищейкам. И все же немцы напали на самое слабое звено кавеллевской цепочки, которая порвалась даже от легкого сотрясения.

Цепь сильна настолько, насколько сильно ее самое слабое звено

Случилось так, что Луиза Тюлье прибыла из Монса на несколько часов раньше, чем предполагалось. Когда ее допрашивали в квартире Бокка, она назвала себя Лежен, но имела неосторожность носить при себе записную книжку с фамилиями и адресами многих своих соратников. Фальшивое удостоверение личности, подписанное патюражским комиссаром Туссеном, дало немцам первую ниточку к обнаружению центра, находившегося за пределами Брюсселя.

Спустя четыре дня, 15 августа, ищейки секретной службы уже стучались в дверь школы сестер милосердия, и Эдит Кавелл была арестована. Был арестован и Капио. Еще 31 человек последовали за ними в одиночные камеры, за исключением герцога Реджинальда де Круа, которому удалось скрыться. Не слишком мудрствуя, немцы сообщали каждому арестованному, что все остальные сознались, чтобы избежать высшей меры наказания, и ему (или ей) лучше поступить так же. Кое-кто попался на эту удочку, так что германский военный прокурор Штобер явился в суд со множеством доказательств.

Многочисленных обвиняемых защищали два немецких и три бельгийских адвоката: Браун, Браффор и Сади-Киршен. Они разделили между собой защиту тридцати пяти обвиняемых; мисс Кавелл попала в группу Киршена. Штобер приступил к работе, остальное было уже простой формальностью. Свидетелями обвинения выступали немецкие агенты Берган и Пинкхофф. Некая доля справедливости все же вкралась, поскольку восьмерых обвиняемых — все они в той или иной степени нарушили военный кодекс Германии — оправдали. Двадцать два других были приговорены к каторжным работам на разные сроки, от трех до десяти лет. Мадемуазель Тюлье, Луи Северена, графиню де Бельвиль, Бокка и сестру милосердия Эдит Кавелл приговорили к смерти. Но впоследствии первым трем, сочтя их наказание достаточно показательным, смертную казнь заменили пожизненным заключением.

К американскому посланнику Бранду Уитлоку, который в то время представлял в Бельгии интересы английского правительства, обратились с просьбой о заступничестве. Узнав об этом, немцы вынесли приговор в 5 часов вечера и назначили казнь на рассвете следующего дня. Но Уитлока неким образом известили об этой жестокой и невероятной торопливости; и хотя посланник был прикован к постели тяжелой болезнью, он направил германским властям срочное ходатайство о помиловании, поручив Хью Гибсону, первому секретарю миссии, подать его лично. Гибсон действовал вместе с испанским послом, маркизом де Вильялобар. После некоторых затруднений им все же удалось добраться до главы германского политического департамента в Брюсселе, барона фон дер Ланкена. Будучи ветераном европейской дипломатии, барон уверил гостей, что сочувствует им и сделает все возможное; но потом заявил, что вряд ли это в его компетенции. Отсрочки, помилование и все другие виды смягчения приговора могли исходить только от фон Биссинга, наместника кайзера, которого германские пропагандисты в ту пору именовали «наместником бога». Испанский посол и Гибсон поспешили обратиться к генерал-губернатору. Но фон Биссинг в тот вечер пребывал в дурном настроении, и на рассвете Эдит Кавелл и Филипп Бокк были расстреляны.