Книга 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. От оперуполномоченного до заместителя министра - Юрий Богданов

Через три дня подписанное председателем Шверником и скреплённое печатью решение КПК от 18 ноября 1959 года «О нарушениях социалистической законности Богдановым Н.К.» было разослано адресатам: в Отдел административных органов ЦК КПСС и в Советский райком КПСС города Москвы. Секретарю райкома А.А. Почерникову было предложено ознакомить с этим решением Богданова и парторганизацию по месту его партучёта. 28 ноября 1959 года беспартийный пенсионер с урезанной пенсией поставил на цэковском документе свою подпись, ещё раз удостоверившись в том, что его исключили из членов КПСС «за грубое нарушение социалистической законности» в период работы в органах госбезопасности. В сектор единого партбилета Отдела парторганов ЦК КПСС был сдан принадлежавший Богданову партийный билет № 00454182. Личное дело возвратили в МВД РСФСР.

Теперь самый принципиальный по своей должности коммунист — председатель КПК Шверник — с чувством выполненного долга отправил в ЦК КПСС свой отчёт об успешном выполнении полученного сверху задания.

18 декабря 1959 года в «Личном партийном деле номенклатурного работника Богданова Н.К.» была сделана запись о том, что он снимается с персонального учёта. Личное дело сдали на хранение.

Глава 41. Восстановление в партии

Со своим исключением из партии Богданов смириться не мог. Пытаясь вернуть отобранный партийный билет, он стал звонить по телефону или лично встречаться с теми руководителями партии и правительства, с которыми был раньше связан по работе. Моего отца поддержали секретари ЦК КПСС Н.Г. Игнатов и Е.А. Фурцева, первый секретарь Ленинградского обкома Ф.Р. Козлов, многие работники Совета Министров и руководители Моссовета. Однако решение вопроса всё равно оставалось за Хрущёвым. В связи с этим в конце ноября 1959 года Богданов приступил к разработке письма к уважаемому Никите Сергеевичу. Четвёртый вариант этого обращения к первому секретарю был отпечатан на пишущей машинке и, вооружившись им, отец стал настойчиво добиваться личной встречи.

В письме повторялись всё те же, много раз пережеванные нами события. Вместе с тем данное послание явилось как бы кратким итогом всей 30-летней служебной деятельности Богданова, его собственной оценкой пройденного пути, сделанной, правда, под давлением конъюнктуры обрушившихся на бывшего руководителя неблагоприятных и лицемерных обстоятельств. В связи с этим приходилось отступать со своих позиций и каяться в содеянном.

Несмотря на то, что в своём письме Богданов не слишком плакался, унижался или лебезил, стараясь с достоинством отстаивать собственные позиции и не снимать с себя ответственности за происходившие ранее события, тем не менее данное послание Хрущёву можно рассматривать, как покаяние перед партией за те «грехи», которые совершил, вроде бы, сам, признавая при этом, что руководство ВКП(б) — КПСС вело вперёд всегда правильно. Это являлось одним из обязательных условий возможности восстановления в рядах партии.

Кроме того, Богданов стремился добиться личного приёма у Хрущёва, но безуспешно.

В январе 1960 года после возвращения в Москву с преддипломной стажировки я застал отца всё в том же состоянии неопределённости. Иногда он кому-то звонил, но больше сидел и читал газеты, листал старые журналы. Понимая, что от непривычки целый день находиться дома папа ужасно маялся, я поинтересовался, почему он не устраивается на работу?

— Видишь ли, — ответил отец, — в партии меня всё равно восстановят. Тогда и пойду работать. Иначе как я объясню людям, почему был беспартийным и вдруг стал партийным? Что я им скажу?

Я понял, что рассказать правду о том, как с ним обошлись и почему так произошло, отец в то время не мог. А что-то выдумывать или незаслуженно брать вину на себя не хотел. Надо отметить, что 6 января КПК при ЦК КПСС исключил из партии бывшего папиного «шефа», некогда министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова, причём тоже «за грубое нарушение социалистической законности».

И всё-таки отцу в этой сложной обстановке удалось добиться своего. 9 февраля 1960 года Секретариат ЦК КПСС принял постановление о том, чтобы поручить КПК при ЦК КПСС пересмотреть ранее принятое им решение об исключении из членов КПСС Богданова. Партийный контроль свои решения выносил, исходя не из тщательной проверки материалов дела, а лишь, напуская на себя строгость и принципиальность, вырабатывал соответствующие формулировки, оправдывавшие поступавшее сверху мнение или поручение.

16 марта 1960 года послушный прицэковский КПК принял строго секретное постановление, в котором так обосновал исполнение им нового указания руководства: «Принимая во внимание, что т. Богданов Н.К. в письме в ЦК КПСС (письмо было направлено Хрущёву, но он своей персоной как раз и олицетворял весь безгрешный ЦК партии. — Ю.Б.) признаёт допущенные им в прошлом ошибки, и учитывая, что в последующие 18–20 лет он на работе показал себя с положительной стороны, во изменение Решения КПК при ЦК КПСС от 18 ноября 1959 года — восстановить т. Богданова Н.К. в КПСС». Как писал один из «биографов», «прямо скажем, легко отделался» [Л.2]. Но, чтобы всё так просто не казалось, постановили: «Объявить т. Богданову Н.К. строгий выговор с занесением в учётную карточку за нарушение (теперь уже, оказывается, не грубейшее. — Ю.Б.) социалистической законности». 25 марта 1960 года Богданов расписался на цэковской бумаге в ознакомлении с упомянутым новым решением КПК.

Своим письмом в ЦК КПСС от 22 марта 1960 года Шверник доложил (а не поставил в известность или проинформировал) об исполнении постановления Секретариата ЦК КПСС. Вот такая партийная принципиальность была присуща контролирующему органу, состоявшему при ЦК.

Личное дело на работника Н.К. Богданова, снятого с персонального учёта, отыскали в хранилище на соответствующей полке и бюрократически точно сделали в нём запись: «Восстановлен в правах члена КПСС. Партийный билет № 00454182. КПК при ЦК КПСС. Протокол № 2387 от 16 марта 1960 года».

Кроме того, в номенклатурное дело подшили поступивший из Советского райкома КПСС «Регистрационный бланк члена КПСС Н.К. Богданова», якобы всё это время состоявшего на партийном учёте в первичной парторганизации МВД РСФСР. В заполненной аккуратным женским почерком карточке были полностью приведены полагавшиеся анкетные данные и «Род занятий с начала трудовой деятельности». После перечисления всех известных теперь нам должностей, которые занимал Богданов, в последних строчках было указано: «С августа по декабрь 1959 года — пенсионер, с января 1960 года — начальник подсобных мастерских Мин-средмаша, п/я 942». Все перипетии партийной борьбы, происходившей в этот период, а также перерыв в партийном стаже, оказались как бы оставленными за скобками. Товарищ, вроде, просто вышел на пенсию, а потом устроился работать на предприятие, куда теперь и будут направлены его учётные партийные документы.

Интересно, что в пункте 14 «Состоит ли на военном учёте» было указано: «Состоит — генерал-лейтенант». В пункте 17 «Какие имеет правительственные награды» перечислили все восемь орденов и три медали, полученные Богдановым за время службы в НКВД-МВД. Значит, по той пометочке красным карандашом на проекте решения КПК от 18 ноября 1959 года «Записку о лишении звания и орденов СССР и пенсии написать в ЦК КПСС» руководящее добро получено не было. Что ж, ещё раз повторим слова «биографа» — «легко отделался». Всё находилось на грани, но зависело не от объективных обстоятельств, а от прихоти первого секретаря партии.