Книга Сибирь - Георгий Марков

Его возвращение на родину, как и смерть, власти постарались замолчать. Ни одна петроградская газета не напечатала о нем ни строки. Похоронили его в страшной спешке, на каком-то дальнем кладбище, среди безвестных мещан и торговцев.

— Сволочи! Негодяи! Подлецы! — Акимов сжал кулаки, заметался по комнате, чувствуя, что от гнева свет меркнет в его глазах.

— А чего еще можно было ждать, Иван? Во всем есть логика, и здесь она существует тоже, — рассудительно сказал Прохоров, дав Акимову немного успокоиться.

— Да, логика есть, но есть, по крайней мере, должна быть и элементарная порядочность. Как можно так?

Неужели ни у кого не шевельнулась совесть?

— Совесть, Иван, понятие не абстрактное. Совесть для тебя — одно, а для них, для столпов царского порядка, — совсем, совсем другое.

— Да, да, ты прав, Сергей Егорыч. Когда же мы посетим опечатанный тобой кабинет Лихачева?

— А вот пообедаем и отправимся.

2

Трудно было поверить, что Венедикт Петрович никогда уже не вернется ни в этот кабинет, ни в какой другой. Здесь все, все напомнило Акимову дядюшку, умевшего всюду создать для работы максимальные удобства. Кроме обширного письменного стола с тумбами и специальной подставки к нему, на которой он расстилал свои многочисленные карты, в простенке между широкими окнами, выходившими в парк, стояло бюро, за которым Лихачев работал стоя. Сразу за столом тянулись шкафы, забитые книгами и связками папок. Справа от стола во всю стену висела похожая на разноцветный ковер карта Российской империи. Лихачев и в минуты отдыха подолгу смотрел на нее, мысленно переносясь то в один конец России, то в другой.

У стены, против книжных шкафов, стоял широкий кожаный диван с кожаными подушками, а у изголовья — низкий, продолговатый стол, заваленный газетами — шведскими, русскими, английскими, французскими. Лихачев никогда не читал газет специально. Он бегло просматривал их в перерыве между работой над своими научными исследованиями.

Этот низкий столик, заваленный скомканными газетами, как-то особенно живо напомнил Акимову о жизнедеятельности и практическом характере Лихачева.

Став крупным ученым, Лихачев по восприятию жизни, по строгой реальности отношения к ней не переставал быть простым русским мужикам, который всегда отличался сметкой, острым пониманием существа дела, какими бы пышными словами оно ни было прикрыто.

"Газетки дядюшка скомкал, видно, неспроста. Досадили, наверное, чем-то, не иначе, как заврались пасчет безмерной преданности русских солдат престолу", — подумал Акимов.

— Неужели, Сергей Егорыч, он не оставил мне никаких наказов? — спросил Акимов, нарушив наконец молчание, которое подчеркивало всю глубину скорби, постигшей его так неожиданно.

— Мне ничего не передавал. Возможно, что-нибудь оставлено в столе, почти шепотом сказал Прохоров, так же, как и Акимов, переживавший сейчас какие-то особо сложные чувства.

— Посмотрим, — сказал Акимов и нерешительно отомкнул медным ключом центральный ящик стола.

В ящике лежали десятка два цветных карандашей, которые Лихачев всегда имел в достатке, даже в экспедициях. Они нужны были ему для работы над картами и зарисовками с натуры. Кроме того, он любил править свои рукописи цветными карандашами, порой не просто зачеркивая ненужное слово, а затушевывая его сплошь.

В глубине ящика, под клеенчатыми тетрадями, оказавшимися совершенно чистыми, Акимов нащупал довольно измятый лист бумаги. По верхнему краю листа коричневым карандашом было вычерчено:

"Расположение материалов".

Ниже, в рамке, значился порядок размещения, а столбиком шло перечисление папок и тюков:

1. Кетские дневники (первое путешествие).

2. Кетские дневники (второе путешествие).

3. Васюганье и васюганские торфяники.

4. Реки и Северный Морской путь.

5. Горные системы.

6. Угли Сибири.

7. Руды Сибири (с картами).

8. Полиметаллы.

9. Степи (с картами).

10. Средняя и Нижняя Обь (с картами).

11. Курганы (без карт).

12. Золото (с картами).

13. Археология, 1-й том.

14. Археология, 2-й том.

15. Леса Сибири (с картами).

16. Ангарские и Енисейские дневники.

17. Забайкальские дневники.

18. Алтай Горный.

19. Алтай Степной.

20. Газы (наблюдения и прогнозы).

21. Нефть.

Акимов впился глазами в листок, и по тому, как вздрагивали его руки, Прохоров понял, что найдена бумага большого значения.

— Вероятно, какие-то адреса? — заглянув в листок, спросил Прохоров.

— Нет, это перечень папок с материалами. Вероятно, Венедикт Петрович составил этот список для удобства, чтоб каждый раз не искать нужную папку.

— Дай посмотреть, — попросил Прохоров и, приблизив листок к очкам, принялся читать. — Да, конечно, он — этот список скорее всего держал под рукой. Видишь, тут есть своя система: номер шкафа, номер полки, номер связки, — сказал Прохоров и возвратил Акимову измятый листок.

— А не стоит ли нам, Сергей Егорыч, проверить, все ли на месте? предложил Акимов. Прохоров согласился с ним.

Они подошли к продолговатым шкафам, полки которых были заставлены книгами, отдельными папками, связками папок, тючками, перевязанными тонкой веревочкой, и распахнули дверцы крайнего шкафа.

— По-видимому, это шкаф номер один. Посмотрика, что там значится по описи, — сказал Прохоров.

Акимов заглянул в листок.

— На первой полке тут указаны дневники первого и второго путешествий на Кеть.

— Что ж, проверим, — Прохоров встал на носки и, дотянувшись до верхней полки, прочитал вслух наклейку на связке тетрадей:

"Кетские дневники".

— Правильно. И тут то же самое написано: "Кетские дневники (первое путешествие)" и "Кетские дневники (второе путешествие)".

— Читай дальше, Иван.

— Читаю: шкаф первый, полка вторая:

"Васюганье и васюганские торфяники".

— Есть. Вот они, эти папки. Смотри. Правда, названо просто: "Васюганье". Читай, Иван, дальше.

Акимов и Прохоров сверили по описи и первый шкаф и второй. Все совпало. Но когда они принялись за проверку третьего шкафа, их постигла горькая неудача. В шкафу не оказалось шести папок, а именно: "Полиметаллы", "Средняя и Нижняя Обь (с картами)", "Курганы", "Золото (с картами)", "Археология (том 1)", "Археология (том 2)".

— Что думаешь, Сергей Егорыч? — спросил Акимов, обшаривший шкаф снизу доверху.