Книга Карнавал Хилл - Кэролайн Пекхам

найти тропинки под ее плотью. Это было тонкое искусство, которое я оттачивал и совершенствовал годами. Я всегда чувствовал сломленных людей и их слабость к любви. Им отчаянно хотелось быть нужными, иметь постоянное место, где они могли бы успокоиться и стать частью чего-то. И я предоставлял им такую возможность, одновременно подталкивая их к состоянию неуверенности, делая так, чтобы единственными комплиментами, которым они верили, были те, что исходили из моих уст, и зная, что я могу разрушить их уверенность всего лишь одним резким словом.

Мм, да, мне бы понравилось снова поставить Роуг на колени. На этот раз я сломаю ее полностью, уделю ей все свое внимание. Когда она была у меня раньше, я был занят тем, что пополнял ряды «Мертвых Псов» и трахал все, что двигалось, когда ее не было рядом. Но теперь? Мой член жаждал погрузиться в покорную киску моего величайшего вызова. Она не собиралась так легко впускать меня снова, но я знал, как это обыграть. Я буду милым и нежным, с примесью грубости и холодности. Я сделаю так, что стану для нее рукой, которая кормит, и рукой, которая отнимает. И когда она поймет, что я хозяин ее вселенной, она подчинится.

Но я не ограничивался только разрушением, мне также нравилось кормить красивых сломленных девушек сладкими словами. Мне нравилось видеть, как загораются их глаза, когда я уделяю им внимание, и особенно мне нравилось, когда они умоляли меня доставить им удовольствие. Я сделаю ее счастливой, как только она поймет, что я ее бог, и чем быстрее она начнет покланяться мне, тем быстрее получит от этого удовольствие.

Я поправил свой твердый член в джинсах, когда шел через территорию Роузвудов с динамитной шашкой в руке и сигарой, зажатой между губами.

На мне было несколько золотых цепочек Кайзера и шёлковая красная рубашка, которая творила чудеса с оттенком моей кожи, спасибо ему большое. Его гардероб был, мягко говоря, экстравагантным, и я обнаружил, что мне весьма нравится выражать своё великолепие как внутренне, так и внешне.

Я подошел к кладбищу на краю участка, щелчком отбросил окурок сигары о надгробия и начал насвистывать. Это была прекрасная ночь для беспорядка, гроза все еще висела в воздухе, хотя дождь уже перешел в легкую морось, которая липла к моим волосам. Вдалеке прогрохотал гром, когда я добрался до огромного каменного склепа и ухмыльнулся, глядя на его серые стены.

Теперь, когда Роуг была дома, пришло время привести в действие еще несколько планов разрушения. Я воздерживался от посещения этого места, потому что хотел быть в нужном настроении, и теперь мое настроение было на высоте, и я чувствовал себя полностью готовым увидеть, какие секреты скрываются в его стенах.

Я положил динамитную шашку на землю у двери, достал зажигалку Zippo Чейза Коэна и поджог динамитный запал, прежде чем отойти.

Я спрятался за большим надгробием, пригнув голову, когда пламя с шипением добралось до шашки и… бум!

— У-у-у! — Я заулюлюкал, когда каменная дверь разлетелась вдребезги, и в воздух полетели обломки.

Я выпрямился, не торопясь прошел в темное пространство за взорванной дверью и воспользовался зажигалкой, чтобы посмотреть, что здесь прячется.

Вокруг гробницы были разбросаны мешки с вещами, но мой взгляд зацепился за красную ленту, торчащую из деревянного ящика на вершине каменного саркофага. Я подошел к ней, зажал ее между большим и указательным пальцами, и заглянул в ящик. Ленточка была прикреплена к старому медальону с символом картеля Кастильо на нем. У меня отвисла челюсть, когда в моей голове всплыли воспоминания об этом имени, и я уставился на другие предметы в коробке с недоверием и абсолютной гребаной радостью, захлестнувшей меня.

Ну и ну, черт возьми. Это чертовски крутой джекпот.

— Вы непослушные, непослушные детишки, — промурлыкал я, торжествующе ухмыляясь своему призу. — Теперь я держу вас за яйца.

Я оглянулся на дверь, убеждаясь, что никто из моих людей не следит за мной снаружи, желая оставить себе эту маленькую секретную мину, пока я не придумаю, что с ней делать. Этот день становился все лучше и лучше.

Теперь я был хранителем одной очень грязной правды. И я мог делать все, что мне заблагорассудится. Так что да поможет бог гребаным «Арлекинам», мне почти стало жаль их, потому что я был их чертовым апокалипсисом.

Но, ох, каким же образом они собирались уйти.

___________________________