Книга Джон Леннон - Альберт Голдман

Что же касается Джона, то как он ни старался соответствовать взятой на себя обязанности хранителя домашнего очага, у него ровным счетом ничего не получалось. С одной стороны, он старался всячески защитить маленького сына, осыпал его подарками, менял подгузники, а с другой – проводил с ним очень мало времени и при этом отказывался заниматься его систематическим воспитанием. Джон поклялся, что его сын никогда не пойдет в школу и что Шону не придется страдать так, как страдал в свое время его отец. Тем не менее едва мальчику исполнилось три года, как его отправили в детский сад. Джон объяснил это тем, что дома Шон получал так мало внимания от матери и так много нездоровых вибраций от отца, что лучше ему было держаться подальше от Дакоты. Но и этого убеждения Джон придерживался совсем недолго. Стоило Шону пожаловаться на воспитателей, как его немедленно из сада забрали.

Когда Йоко оставляла Джона без присмотра или отправляла куда-нибудь проветриться, он возвращался к своим прежним привычкам. Именно так и случилось в конце сентября 1978-го, когда Иоко купила ему билет на Гавайские острова.

Не успел Джон распаковать чемоданы в номере отеля «Шератон», как тут же принялся накачиваться алкоголем и наркотиками, которые очень быстро сделали его похожим на бродягу. Однажды, шатаясь вдоль канала Алаваи, небритый и опухший Джон услышал, как его окликнул Джесси Эд Дэвис. Старый приятель только что вернулся с Восточного побережья, где провел лето в имении Энди Уорхолла, снимаясь в фильме «Кокаиновые ковбои» с участием восходящей рок-звезды Тома Салливана и Джека Пэланса. Сцены, связанные с контрабандой наркотиков, были настолько реалистичны, что во время съемок прямо на площадке появились агенты ФБР и местные копы. Обыск не дал никаких результатов, но Том решил бежать от греха подальше и оказался на Гавайях вместе с Джесси Эдом, который уже несколько лет здесь жил. Парочка околачивалась возле отделения «Вестерн Юнион» в ожидании денежного перевода из Нью-Йорка и неожиданно заметила Леннона, вышагивавшего по улице.

«Ну и дела! – воскликнул Джесси Эд. – А ты-то что здесь делаешь?»

Джон быстро посмотрел на них сквозь темные стекла очков и, пошатываясь, потащил приятелей в бар. Здесь, в безопасности, он признался, что «сбежал от Иоко». «Да не может быть!» – не поверил Джесси Эд. «Я не хочу об этом говорить, – выдохнул Джон, скосив глаза на Салливана. – Лучше скажи, где бы нам достать немного..?»

Вернувшись в гостиницу, Леннон, финансировавший операцию, получил право первым отведать только что приобретенной отравы.

«Джон прекрасно знал, что делать, – вспоминает Джесси. – Ему даже не понадобилась резинка». Джесси и Том последовали примеру Джона, затем они заказали бутылку «смирновки», пару пакетов апельсинового сока и уселись перед телевизором, по которому показывали очередную серию «Стар Трек».

Когда алкоголь вступил в реакцию с героином, Джон поинтересовался, нельзя ли куда-нибудь пойти поиграть на гитарах. Прихватив инструменты, они по совету Джесси отправились в заведение под названием «Джон Барликорн», расположенное в Перл Сити. Хозяин не стал возражать против импровизированного выступления знаменитого гостя. Вся троица отыграла несколько старых рок-н-роллов, таких, как «Roll Over Beethoven» и «Peggy Sue», и по кругу была пущена шапка. Подсчитав пожертвования, музыканты обнаружили двадцать баксов, пришли в полный восторг от своего успеха, после чего помчались в порт, где закончили вечер на яхте двух французских плейбоев, младших отпрысков семейств Куэнтро и Перно, которые гуляли в компании целого выводка хорошеньких девчонок. На следующий день Леннон вылетел в Нью-Йорк.

В Дакоте все уже было готово к празднованию двойного дня рождения – его и Шона, которое прошло в ресторане, принадлежавшем соседу Леннонов Уорнеру Леруа.

После дня рождения Джон удалился в спальню и вообще перестал показываться оттуда. Не видя Джона в течение нескольких недель, Марии заметила: «Если он так и будет там сидеть, то скоро покроется плесенью».

«Да он и есть плесень, – не выдержала Йоко, – так что пусть уж сидит в темноте и питается своим дерьмом!»

Джон Леннон мог получать неограниченное количество героина самого высшего качества, но ни одна наркосеть не может дать стопроцентной гарантии бесперебойных поставок. Бывали дни, когда курьер возвращался из Чайнатауна с пустыми руками. В такие моменты о Джоне должен был позаботиться кто-то еще.

Однажды Иоко позвонила Марни и попросила немедленно спуститься вниз и подождать ее возле подъезда. Однако вместо того чтобы подъехать, как обычно, на лимузине, Иоко появилась пешком и попросила Марни пройти чуть дальше по улице и поймать такси. В машине Йоко болтала обо всем на свете, и Марни поняла, что не время задавать вопросы. После довольно продолжительной поездки они добрались до одного из самых дальних районов, расположенных в нижней части Ист-Сайда. Они ехали мимо пустырей, полуразрушенных домов, заколоченных досками магазинов, пока такси не остановилось перед каким-то домом с обшарпанными стенами, окна и двери которого были закрыты листами оцинкованного железа. Иоко попросила водителя подождать, а сама поднялась на крыльцо, заваленное грудой бутылочных осколков и смятых банок из-под пива. Когда она оказалась перед дверью, из-за железных листов высунулась чья-то рука, раздвинула их, и Йоко проскользнула внутрь.

Марни была встревожена. Войти в такое здание было опасным делом для любого человека, тем более для Йоко, чья сумочка была вечно набита стодолларовыми купюрами! Минута проходила за минутой, и тревога Марни все возрастала. Она уже собралась отправиться за подмогой, когда подруга наконец появилась у подъезда, проскользнув, точно кошка, в приоткрытую дверь. Сев в такси, Йоко назвала адрес чайного салона на перекрестке 57-й стрит и Шестой авеню, затем откинулась на сиденье и улыбнулась Марни.

В начале декабря Йоко вылетела в Лондон на заседание совета директоров «Эппл». Несмотря на свое разобранное состояние, Джон сразу же позвонил Мэй Пэн. Когда она ответила в первый раз, он так разволновался, что повесил трубку. Перезвонив, он завел путаный разговор, и они договорились о встрече. Когда через час Джон подъехал к дому Мэй, он выглядел, как мертвец. На улице шел дождь, и ему с большим трудом удалось поймать такси. Он задыхался и весь дрожал. Когда он обнял Мэй, она почувствовала, как бешено колотилось его сердце. Мало-помалу ей удалось его успокоить. Когда Мэй спросила, собирается ли он снова работать в студии, Джон ответил: «Ну конечно собираюсь! Я всегда хотел заниматься музыкой». При этом он тут же добавил, что Йоко очень устраивает его в роли менеджера, сославшись на то, что и у Билли Джоэла менеджером тоже была его жена. Мэй возразила, что Билли Джоэл при этом очень много работал, как в студии, так и на сцене, и Джон сразу сменил тему разговора.

После обеда Джон и Мэй улеглись в постель и не вылезали оттуда до вечера, то и дело ставя на проигрыватель сентиментальную песенку «Воспоминания» в исполнении «Литтл Ривер Бэнд», которая напоминала им о том времени, когда они были вместе. Но через какое-то время Джон занервничал. Он сказал, что никто не знает, что он ушел из дома, и что ему надо вернуться прежде, чем обнаружится его отсутствие. Несмотря на внезапно охватившую ее грусть, девушке удалось улыбнуться и сказать Джону, что она все еще любит его. «Я тоже люблю тебя», – ответил он. Мэй послала ему воздушный поцелуй. Эта встреча была для них последней.