Книга Путешествия. Дневники. Воспоминания - Христофор Колумб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Умоляю ваши высочества, соблаговолите тотчас же уплатить каждому из них причитающееся, ибо они бедны, и оказать им милости, сообразно их достоинствам; заверяю вас, что, по моему мнению, они принесут вам лучшие из всех когда-либо доходивших до Испании вести.
Хотя Кибиан в Верагуа, а также и другие индейцы в этой области, судя по полученным сведениям, владеют большим количеством золота, мне казалось, что было бы дурно взять это золото путем грабежа, и что подобное не послужило бы на пользу вашим высочествам. Мирные отношения позволили бы избежать неприятностей и дурной славы и привели бы к тому, что все золото до последнего зерна поступило бы в казну. При хорошей погоде я закончу свое плавание в один месяц.
Из-за недостатка кораблей я не могу надеяться на то, что удастся возобновить плавание, во всем же, что касается службы вашим высочествам, я полагаюсь на того, кто меня создал, если только я буду в добром здравии. Я полагаю, что ваши высочества припомнят, что я желал соорудить корабли новым способом. Краткость времени не позволила мне сделать это, хотя я предвидел все, что в действительности произошло.
Я считаю, что торговля в этих краях и рудный промысел имеют гораздо большее значение, чем все, что до сих пор было сделано в Индиях. Край этот не следует уподоблять сыну, отдаваемому на воспитание мачехе. Об Эспаньоле, Парии и других землях я не могу вспомнить без слез. Я думал, что их пример пойдет на пользу другим, а между тем эти земли ныне пребывают в запустении, и хоть и не настал час гибели их, но недуги, которые они испытывают, неизлечимы или весьма длительны.
Пусть же тот, кто довел их до такого состояния, и найдет средства для излечения, если он может это сделать и знает к этому пути. Разрушать же – каждый большой мастер. Благодарность и возмещение обычно всегда достаются на долю людям, подвергающим себя опасностям. Несправедливо поэтому, чтобы всеми благами пользовался тот, кто столь упорно противодействовал моему предприятию, и его сыновья.
Люди, покинувшие Индии и сбежавшие от работы, поносившие и новооткрытую страну и меня, возвращались обратно, получив должности.
То же самое происходит и в Верагуа – дурной пример, вредный для дела и несообразный со справедливостью.
Страх перед этим злом, а также веские соображения, ясные для меня, побудили меня просить ваши высочества до того еще, как я отправился открывать эти острова и материк, оставить за мной управление ими от вашего королевского имени. Вам это было угодно, и мне были даны эти привилегии и договор, скрепленный печатью, и вы пожаловали мне титул вице-короля и адмирала и главного правителя всех земель и отметили их границы по линии, которая проходит от полюса к полюсу в ста лигах к западу от Азорских островов и островов Зеленого мыса, и предоставили мне обширные полномочия по отношению ко всему, что будет открыто в дальнейшем. Весьма подробно об этом говорится в документе[429].
Другое, еще более важное дело, громко возглашает о себе и остается мне непонятным до сих пор. Семь лет я пробыл при королевском дворе, и с кем я ни говорил о своем предприятии, все считали это шуткой, а ныне даже портные – и те просят допустить их к открытиям.
Не иначе как они направляются туда только для грабежей, и если им дают на это право, то лишь в ущерб моей чести и во вред делу. Богу – богово, а кесарю – кесарево. Это правильное и справедливое изречение.
Земли, что здесь подчинены вашим высочествам, богаты и обширнее всех других христианских стран. После того как по божьему соизволению я передал эти земли в ваше высокое владение и готов был к сбору огромнейших доходов, как раз в ту пору, когда я, радостный и полный уверенности ждал кораблей, чтобы прибыть к высоким владыкам с победой и с великими вестями о золоте, я был внезапно, без суда и следствия схвачен и брошен на корабль нагой, с двумя моими братьями, и нас заковали в кандалы, и обращались с нами дурно.
Кто мог бы поверить, что бедный чужеземец мог восстать в тех краях против ваших высочеств, без всяких поводов к тому и без поддержки другого государя, один среди ваших вассалов и туземцев, зная, что его дети остались при вашем королевском дворе? В 28-летнем возрасте я вступил в службу, и ныне волосы мои уже седы, тело измождено болезнями и силы иссякли; а все, что у меня осталось от этой службы, было у меня, равно как и у моих братьев, взято и продано, вплоть до последней рубашки, без моего ведома и в мое отсутствие, к моему великому бесчестию. Должно полагать, что это не было сделано по вашему королевскому приказу.
Восстановление моей чести, возмещение понесенного ущерба и наказание тех, кто это совершил, повлечет за собой повсеместное прославление вашего благородного королевского имени. Должен понести наказание тот, кто похитил у меня жемчуг, и тот, кто нанес ущерб моим правам адмирала[430].
Беспримерна будет слава ваша, когда вы поступите так, и в Испании останется блестящая память о ваших высочествах, как о государях благодарных и справедливых.
Бескорыстная преданность, которую я всегда проявлял на службе ваших высочеств, и незаслуженная обида, причиненная мне, не позволяют мне хранить молчание, как бы я того ни желал. Умоляю ваши высочества простить меня. Я сокрушен вконец – о том уже я говорил. До сих пор я проливал слезы за других, ныне же пусть небо явит милосердие и земля оплачет меня. Утратил я мирские блага, и у меня не осталось ни гроша, чтобы воздать за блага духовные.
Одинокий, больной, томимый печалью, каждый день ожидая смерти, окруженный множеством дикарей, наших врагов, преисполненных жестокости, и настолько отрешенный от святых таинств церкви, что если покинет моя душа телесную оболочку, будет предана она забвению, я пребываю здесь, в Индиях. Пусть же восплачет обо мне всякий, кто отличается справедливостью, милосердием и любовью к правде. Я не ради почестей и прибылей отправился в это плавание.
Это ясно, ибо надежда на то и на другое уже умерла во мне. Я пришел к вашим высочествам с чувством преданности и истинным рвением и не лгу вам. Смиренно прошу ваши высочества, в том случае, если угодно будет богу извлечь меня из этих мест, соблаговолить разрешить мне направиться в Рим и совершить другие паломничества. И да сохранит и продлит святая троица жизнь и высокое положение ваших высочеств.
Диего Мендес, житель города Санто-Доминго на острове Эспаньола, находясь в городе Вальядолиде, где в это время пребывал двор их величеств, в шестой день июня месяца 1536 года составил в присутствии Фернана Переса, писца и нотариуса их величеств при королевском дворе и при всех королевствах и владениях их, при свидетелях – Диего де Аране, Хуане Дьес Миранде де ля Куадра, Мартине де Ордунья, Лукасе Фернандесе, Алонсо де Ангуло, Франсиско де Инохосы, Диего де Агиляр – все же они вассалы сеньоры вице-королевы Индий – завещание.
