Книга Сказка со счастливым началом - Галина Маркус

В этот раз Илья Сергеевич вёл себя особенно подозрительно. Он словно хотел и не решался что-то сказать, жался, краснел, выглядел смущённым и виноватым. Правда, потом постепенно успокоился, провёл обычный осмотр, проверил кардиограмму, померил давление и пульс. Поговорил с ней немного про лекарства. Но почему-то всё никак не желал отпускать.

Не хотелось казаться неблагодарной, но… Она довольно откровенно глянула на часы – восемь с небольшим, приём уже затянулся. Илья Сергеевич ничего не заметил. Он уже минут пять, как начал читать ей лекцию «за жизнь». По его мнению, лечение идет ни шатко ни валко, а виновата во всём сама Соня.

– Вы должны включиться, проснуться, – заявил он, – да просто – жить! А вы – словно существуете, по какой-то обязанности. Делаете всё, как надо, работаете, воспитываете ребёнка, отвечаете вот мне на вопросы сидите. А сами… словно и нет вас – понимаете, о чём я? Где ваши собственные желания? Умение находить радость, о чём-то мечтать в этой жизни – она ведь у вас одна. Каждый миг её дорог! Ощутите, наконец, что вы дышите, ходите по земле, что вы молоды, красивы, полны сил! Съездите на природу, у вас как раз отпуск… лето вот-вот закончится.

Этого она и боялась. Следующей фразой он предложит ей завести новые отношения – да вот хотя бы с ним. Правда, личных вопросов доктор никогда не задавал и вообще, вёл себя очень тактично, поинтересовавшись её семейным положением один-единственный раз – когда Соня лежала в больнице. Но догадаться, что она до сих пор одна, конечно же, не составляло труда.

Слушая его, Соня лихорадочно подбирала вежливые, но категоричные слова, которые расставят все точки над «i», но в голову приходила только какая-то глупость, типа «извините, мне некогда, в другой раз».

– Ну, право же, можно выпить тонну таблеток, и ничего не поможет, потому что нет внутреннего ответного порыва – желания выздороветь и… – внезапно доктор осёкся и произнёс совсем другим тоном, настойчиво и раздражённо:

– Есть у вас совесть? Я же просил… не устраивайте здесь… Уйдите, слышите! Немедленно!

В голосе Ильи Сергеевича одновременно прозвучала тревога. Соня в недоумении перевела взгляд с его пуговицы на лицо, и тут только поняла, что смотрит он не на пациентку, а куда-то ей за спину.

Она невольно повернулась, успев заметить лихорадочное движение доктора, то ли приказывающее ей не смотреть, то ли прогоняющее кого-то, но уже через секунду ей стало не до него. Соня уже не могла думать, где она, с кем и о чём говорит. Дыхание у неё перехватило.

В дверях кабинета стоял Митя.

* * *

– Привет… – глухо произнёс он по своему обыкновению.

А она потеряла всякую способность двигаться, словно её приковали к стулу.

Доктор вскочил с места.

– Софья Васильевна, здесь нет моей вины. Я просил, но… Я был уверен, что он уйдёт.

Она сглотнула. Хотела что-то ответить, но язык не ворочался в пересохшем рту.

– Софья Васильевна? Вам плохо?

Он принялся накапывать ей лекарство, при этом бросая яростные взгляды на Митю. Казалось, Илья Сергеевич не столько удивлён, сколько возмущён. Судя по его реплике, получалось, что Митю он сегодня видит не впервые.

– Илья Сергеевич, – тихо сказал тот. – Пожалуйста, дайте нам поговорить. Простите меня. Но больше негде.

Тот замер с флаконом в руках, перевёл взгляд на Соню. Она хотела сказать что-то резкое, типа, зачем и о чём нам теперь говорить, но вместо этого только кивнула. Доктор наморщился от досады, потом обречённо махнул рукой.

– Пойдёмте, – кратко сказал он и поставил стакан. Потом быстрым шагом вышел из кабинета, заставив незваного гостя посторониться.

Соня поднялась со стула и, как зомби, двинулась к двери. Митя сделал шаг ей навстречу, подхватил её, было, под локоть, но она дёрнулась, и он испуганно отпустил. Однако шёл по пятам, словно готовясь поймать её, если она упадёт. Соня пыталась взять себя в руки. Хватит… нельзя… никаких больше приступов, потери сознания, всех этих киношных сцен… Он теперь чужой человек. Он её предал, он…

Но в голове творилась сумятица. Она ничего не понимала, не хотела, ничего не ждала от этой встречи. Кроме одного – видеть его… ещё немного, всего один раз увидеть его… Верно вы всё сказали, доктор! Она ходила на уроки, играла с ребёнком, улыбалась и слушала музыку – но не жила, а только присутствовала. Вот она, оказывается, в чём её жизнь, Илья Сергеевич. Видеть Митю.

Друг за другом они шли по коридору, затем повернули за угол и оказались перед кабинетом. Доктор открыл его своим ключом, распахнул дверь и молча ушёл. Митя мгновенно захлопнул её за ним. Соня огляделась – они находились в небольшой ординаторской: кушетка, заваленный бумагами стол, раковина. Ноги её не держали, и она опустилась на кушетку.

Митя стоял, прислонившись спиной к двери, Соня чувствовала на себе его неотрывный взгляд, но боялась повернуть голову.

– Сонечка… – наконец, произнёс он.

Голос у него дрогнул, и она подняла на него глаза. Митя и изменился, и остался прежним. Повзрослел – очень сильно повзрослел. Осунулся, похудел, на лице ещё резче выразились скулы. У Мити всегда была спортивная осанка, но сейчас он ссутулился, точно очень устал. Лицо имело зеленоватый оттенок, даже казалось несвежим, помятым, как от недосыпа.

Однако изменился Митя не только и не столько внешне. Он и смотрел теперь по-другому. В его родных, таких любимых глазах погасло что-то, что делало его юным; казалось, за спиной у него годы и годы. Сейчас его взгляд выражал напряжённую тревогу и крайнюю степень волнения.

И, конечно же, никого лучше, красивее, мужественнее и желаннее не нашлось бы для Сони на этом свете. Глаза у неё наполнялись слезами – теперь она видела Митю словно в тумане. Но она знала: нельзя плакать, нельзя напрашиваться на его жалость.

– Тебе плохо? – испуганно спросил он.

Наверно, вид у неё тоже был не из лучших.

– Если что – откачают… – медленно произнесла она. – Мы ведь в больнице… ты хорошо придумал.

В ту же секунду он бросился к ней, упал перед ней на колени, обхватил её обеими руками и уткнулся головой ей в живот. Откуда только силы взялись – Соня мигом вскочила и замотала головой.

– Не подходи. А то я уйду.

Она пошатнулась, но, увидев его движение, резко замотала головой:

– Успокойся. Не настолько мне плохо. Не хуже, чем всегда.

Соня держалась теперь за стол, Митя стоял напротив – всего в метре от неё. Она пыталась вспомнить, что происходит, почувствовать оскорбление, представить его с Наташей, но ничего не получалось. Перед Соней снова были его глаза, и она видела в них то, что и прежде: Митя любит её – до безумия, страстно, вечно. Ничего другого и быть между ними не может. Ну нельзя же так притворяться, разве это в человеческих силах?

Но, хотя она уже и не помнила, откуда взялось это знание, остатками разума всё ещё сознавала: ничего не выйдет, всё равно ничего не выйдет… нельзя ни простить, ни забыть, ни что-нибудь изменить.