Книга Малюта Скуратов. Вельможный кат - Юрий Щеглов

X

Малюту отпевали ночью, переложив тело в богато украшенный гроб. Было жарко и душно. Мария и Борис Годуновы стояли у изголовья, пораженные горем. Что делалось в их душах? Что ждет их завтра? Глядя в опавшее мертвое лицо Малюты, они не могли найти ответа. Молчание столпившихся опричников пугало. Царь не передал через Пушкина никаких утешительных речей. Будущее было глухо и темно. Семейная близость к Малюте поставила на высоком челе юного Годунова несмываемое клеймо. Никто никогда не забудет, что он зять самого знаменитого душегуба русского средневековья. Что бы ни сотворил, каким хорошим и справедливым ни стремился казаться, тень Малюты станет преследовать его до гробовой доски. Ему припишут все зло, совершившееся с того момента, как Иоанн окажет ему доверенность. Мало того: зло, по мнению людей, будет исходить от Марии. Ему припишут даже убийство сына благодетеля, а неблагодарность — страшный и неисправимый грех.

Крышку гроба закрыли и опустили в черную могилу. Дочь не проронила ни слезинки. Она стояла с каменным лицом. Она знала, чем занимался ее отец. В доме на Берсеневке она слышала стоны заключенных и пытанных в подклети. Она видела, как к потаенному ходу несут тела погибших в домашнем застенке, и вздрагивала от всплеска воды, воображая, как волны уносят их на середину течения. В то мгновение она думала, что жизнь ее детей должна быть иной. Но сколько зла и неправедного для этого придется совершить.

Так тихо и незаметно был погребен Малюта, царский друг, царский палач и отличный семьянин.

Эпилог

Гибель отживших династий

В маске, с дудкой и волынкой, или В назидание талантливым полководцам

I

Родственные связи, а не только местничество на вершине московской власти в XVI и XVII веках играли решающую роль. Ну как мог запамятовать Петр Басманов, что царь Иоанн расправился с его отцом и дедом руками Малюты Скуратова? С каким чувством он давал клятву очередному правителю — Борису Годунову, рядом с которым стояла дочь палача басмановской семьи? Какими глазами он смотрел на внука Малюты, царя Федора Борисовича, и сестру его, красавицу Ксению, ставшую, по иным сведениям, наложницей Лжедмитрия I?

Молодой, красивый, талантливый военачальник, он не мог не прятать истинные мысли и ощущения, тем более что царь Борис извлек, как мы теперь бы выразились, лишенца из тьмы забвения. Новый царь вернул и брата Ивана в стрелецкое войско, сделав окольничим и послав против разбойников, орудовавших под Москвой. Атамана Хпопко Косолапа пленили, но старший Басманов погиб в схватке. Смерть Ивана дала дополнительный толчок карьере Петра. Когда нужно было выполнить тайное поручение и доставить в Москву инокиню Марфу — мать убитого в Угличе царевича Димитрия, то выбор пал на Петра Басманова, хотя царица Мария Годунова — неглупая от природы и получившая достаточное образование, а главное, понимавшая его пользу — относилась к Басмановым с настороженностью, памятуя о прошедшем, еще не совсем забытом.

Именно Басманов привел царевича Димитрия в Кремль. Он изменил внуку и дочери Малюты раньше прочих, и его переход на сторону претендента на престол и будущего закадычного друга был самым значительным явлением в походе Самозванца и поляков на Москву. Слава Басманова как воеводы неоспорима. А слава его деда в толще людской массы москвитян пока не померкла. Мнение народное о царевиче Димитрии, которое имел в виду один из пушкинских героев, составлялось во многом благодаря действиям Басманова. Сын и внук главных Иоанновых опричников подхватил знамя, оставленное умершим в изгнании князем Андреем Курбским. Между Басмановым и Курбским, однако, существовало определенное различие. Курбский бежал от человека, который в любую минуту готов был отправить его на плаху, Басманов предал в полном смысле слова семью благодетеля, один из предков которой, правда, был забрызган родительской кровью. Ходили упорные слухи, что Иоанн велел Федору Басманову зарезать Алексея Даниловича и тем купить себе и детям жизнь. Без Малюты подобное бы мероприятие не обошлось.

II

Царевич Димитрий буквально выполнил давний план князя Курбского. Через тридцать с лишним лет этот Пирожок с Польской Начинкой, не считаясь ни с чем, во главе сформированных в Кракове отрядов и рот наемников, с очень негустой кучкой русских изменников, двинулся к границам Московского государства. То, от чего у князя Курбского трепетало и заходилось сердце, и то, что ему не удалось — совершить первый шаг, с легкостью и весельем, параллельно развитию любовной интриги с дочерью сандомирского воеводы, сделал молодой человек — некрасивый, рыжеватый и голубоглазый, обладающий таинственным и нечистым прошлым и не менее необъяснимым настоящим. Но, видно, пришло время смены одряхлевших династий! Страна жаждала вливания в жилы правителей свежей крови.

Царевичу начали присягать. Сдался Моравск, сдался Чернигов. Казаки с берегов Днепра прокладывали путь полякам. Часто ими руководили шляхтичи. Поляки шли по земле Украины. Первым уперся воевода Петр Федорович Басманов, засевший в Новгороде-Северском.

— Ах вы, б… дети! Приехали на наши деньги с вором!

Польская волна была остановлена. И если бы князь Василий Рубец-Мосальский не пустил царевича в Путивль, события повернулись бы, безусловно, иначе. Неудача под Новгородом-Северским произвела на поляков тяжелое впечатление. Они ощущали себя наемниками и, встретив мощный отпор, не пожелали приносить многочисленные жертвы. Но их наемничество отличалось все-таки от наемничества немцев, швейцарцев и французов.

Петр Басманов воодушевил русских. Он на короткое время превратился в символ сопротивления нашествию. И кто знает, чей памятник украшал бы до сих пор Красную площадь рядом с Лобным местом, где высился эшафот Малюты? Минину и Пожарскому или Басманову?

Рядом с Басмановым, у Брянска, лагерем стоял князь Дмитрий Шуйский, младший брат князя Василия Шуйского, главного следователя по делу убийства Димитрия Угличского, давшего угодное Борису Годунову заключение. Он не тронулся с места, чтобы подсобить Басманову. К тому времени князь Дмитрий давно уже был родственником Годуновых. Он и царь Борис оказались свояками. Князь с большим трудом добился руки Катерины, второй дочери Малюты, и получил за ней богатое приданое — золото, серебро, рухлядь и огромное поместье. Рюриковичу, суздальскому князю и — при определенном раскладе сил — претенденту на московский престол судьба и удача потомка опальных бояр — опричников — была безразлична. Их связывала лишь совместная служба царю Борису. Так почему бы и не постоять недвижно, наблюдая злорадно за тем, как сложатся дальнейшие обстоятельства? Шуйские ненавидели и презирали Годуновых.

Князь Дмитрий знал, Что ему ничто не грозит. Самозванец при случае примет и его, и его брата Василия, и кого угодно в свои ряды. Он и принимал кого угодно. В его-то нелегкой ситуации! Двойственная политика князя Дмитрия проявилась в том, что он не послал гонца к царю с вестью о событиях, разворачивающихся вокруг Новгорода-Северского. Поведение Шуйского не прошло мимо внимания Бориса. Царь намекнул князю о возможной каре, но тронуть не посмел. Зато Басманова ожидал триумф. Защитника русской твердыни позвали в Москву и щедро наградили.