Книга Алмазные псы - Аластер Рейнольдс

– Это все? – спросила Соллис.

– Когда достигнем области визуального обзора, сможем добиться большего. Я перепроверю все сообщения, включая те, которые мы отсеяли. Некоторые из них – когда мы проведем сравнение с настоящим судном – могут вывернуть все наизнанку. Или в свою очередь пролить столь необходимый свет на внутреннюю планировку судна и вероятное местонахождение Джекса. Кроме того, мы, естественно, получим данные от наших собственных инфракрасных датчиков и глубинных радаров.

– Похоже, это очень большое судно, – заметила я, оценив схему, мерцающую над головой.

Мы находились в дне пути от Арместо, на маленьком шаттле, прикрепленном к брюху легкого субсветовика под названием «Смерть Софонисбы».

– Большое, но не такой правильной формы, как у субсветовика, – добавила Соллис. – Ну и что нам теперь делать?

– Хороший вопрос.

То, на что указывал нам Мартинес, представляло собой прямоугольную оболочку длиной в километр, примерно сто метров в глубину и сто в ширину, с несколькими сферическими выпуклостями вдоль части длины. На одном конце находилось нечто, отдаленно напоминающее двигатели, а на другом – манжетоподобный стыковочный комплекс. У судна были слишком резкие очертания для межзвездных путешествий и ему недоставало выносных опор для двигателей, что было характерно для всех транспортных устройств сочленителей.

– Хотя выглядит вроде знакомо… – У меня в голове вертелись смутные образы. – Кого-нибудь еще посетило дежавю или только меня?

– Не знаю, – откликнулся Николоси. – Когда я это увидел, то подумал… – Он покачал головой. – Это невозможно. Дизайн корпуса должен быть стандартным.

– Ну, ты же сам видишь.

– У этой штуковины есть название? – обратился Николоси к Мартинесу.

– Я не знаю, как Джекс называет свое судно.

– Он спросил не об этом, – сказала Соллис. – Он спросил…

– Я знаю название, – пробормотала я. – Я была ранена в одном из последних больших сражений. Меня вывезли в космос – вероятно, на шаттле – и доставили на борт этого судна. Это госпиталь на орбите планеты.

– Как он называется? – настойчиво повторил Николоси.

– «Найтингейл», – ответила я.

– О боже!

– Вы удивлены?

– Да, черт побери, я удивлен! Я тоже был на борту «Найтингейл». Меня заштопали, а потом репатриировали.

– Так же как и меня. – Голос Соллис снизился почти до шепота. – Однако я не узнала его. Они круто потрудились надо мной, прежде чем затащили на борт. Кажется, я догадываюсь…

– И я тоже, – кивнул Николоси.

Медленно, не сговариваясь, мы повернулись к Мартинесу. Даже Норберт, до этого момента ни во что не вмешивавшийся, обернулся и оценивающе посмотрел на своего хозяина. Мартинес слегка прищурился, но в остальном его самообладание осталось безупречным.

– Это действительно «Найтингейл». Было слишком рискованно сообщать вам название, когда мы еще находились на планете. Узнай об этом кто-нибудь из друзей Джекса, и вся операция…

– А может, – оборвала его Соллис, – вы не сообщили потому, что мы все уже побывали на борту этого судна?

– То, что вы все побывали на борту «Найтингейл», было одним из факторов вашего отбора, но не более того. Вы привлечены к выполнению этой миссии благодаря вашим навыкам, а не медицинской карте.

– И все-таки почему вы не сказали? – повторила она.

– Повторяю: это всего лишь разумное решение…

– Вы лжете!

– Я не занимаюсь подобными вещами.

– Подождите, – вмешался Николоси, и его голос звучал спокойнее, чем я ожидала. – Давайте просто разберемся, что нам сейчас делать. Вы зациклились на факте, что всех нас лечили на борту «Найтингейл», когда правильный вопрос, который нужно задать, таков: что, черт возьми, делает Джекс на борту судна, которое больше не существует?

– Что значит – не существует? – поинтересовалась я.

– А то и значит, – ответил Николоси, обращаясь непосредственно ко мне, – что «Найтингейл», по имеющимся сведениям, была уничтожена в конце войны. Или у вас нет привычки слушать новости?

– Вроде нет.

– И тем не менее вы знали о судне достаточно, чтобы опознать его.

– Я уже сказала: запомнила, как он выглядит, подлетая на медицинском шаттле. Меня накачали лекарствами, я не знала, выживу или умру… Все было таким преувеличенно резким, как в плохом сне. Но после того, как меня вылечили и отправили обратно на поверхность… Не думаю, что я хоть разок вспомнила о «Найтингейл».

– Даже когда смотрели в зеркало? – тихо спросил Николоси.

– Я вспоминала о том, что со мной сделали… Результаты могли быть намного лучше. Но мне в голову не приходило поинтересоваться, что произошло с судном. Ну и что же произошло?

– Вы сказали: «Меня вылечили», – заметил Николоси. – Значит ли это, что вы общались с врачами – женщинами или мужчинами?

– А что, могло быть иначе?

Он покачал головой:

– Полагаю, вы были ранены и доставлены на госпитальное судно вскоре после того, как оно появилось на орбите?

– Возможно.

– В тот момент «Найтингейл» находилась на стадии введения в строй. Я попал на борт позже. А вы, Ингрид?

– Я тоже. И я едва ли увидела хоть одно человеческое существо за то время, что провела на борту.

– Так и было задумано. Немногочисленный персонал нужен был для того, чтобы принимать медицинские решения, которые судно не в состоянии взять на себя. Большую часть времени врачи должны были находиться за сценой.

– Все, что я помню, – как меня лечили, – нахмурилась я. – Я ничего не знаю о введении в строй.

Николоси объяснил мне с таким терпением, словно я была ребенком, отданным ему на воспитание.

«Найтингейл» финансировалась и строилась консорциумом бессмертных, действовавших из лучших побуждений. После того как они безуспешно попытались применить свое политическое влияние для прекращения войны (а многие их высокопоставленные друзья находили удовольствие в продолжении оной), было решено внести свой вклад другим, более продуктивным способом: облегчить страдания смертных мужчин и женщин, участвовавших в войне.

Поэтому они создали госпитальное судно, которое не имело отношения ни к Северной Коалиции, ни к Южной милиции. «Найтингейл» предназначалась для всех раненых воинов, независимо от их гражданства. Предполагалось лечить пациентов на борту нейтрального судна до полного выздоровления и затем возвращать на родину. Наибольшей критике подверглась идея возвращения раненых в действующие армии. Сама «Найтингейл» являлась последним достижением науки; такими медицинскими возможностями не обладал ни один госпиталь на Окраине Неба или в ее окрестностях, хотя, конечно, это нельзя сравнить с блистательным волшебством медицины демархистов.