Книга 10000 лет до нашей эры. Книга 1 - Катерина Риш

Молитва эта продолжалась долго, пламя в ответ на мысли мага то вздрагивало и стелилось к земле, то, приподнимаясь, освещало его тонкие черты лица и позолотой вспыхивало на рыжих волосах ниже худых плеч.

Я замерзла, пока ждала. И даже успокоилась. Ни в его, ни в моих силах не было хоть что-то изменить из предначертанного. А кроме того, мне нужно было выучить его язык, чтобы озвучить хотя бы один из того множества вопросов, что бередили ум.

Открыв глаза, он не удивился мне. Кивнул и позволил сесть напротив, а после снова принялся за мое обучение. На этот раз оно не касалось стихии, только язык. Новая порция слов и оборотов. Невероятно сложных, алогичных, на первый взгляд. Я вникала, повторяла, забивала голову глаголами и существительными, чтобы вытеснить из нее те животные, первобытные стоны и крики, которые последовали за ними.

Я женщина. В этом все дело. Мне уже повезло, что я родилась в той эпохе, когда многие права женщин были отвоеваны до меня другими, и мне оставалось только наслаждаться привилегиями. Здесь, среди океана и скал, как я догадывалась, прав у женщин было немного. А общее предназначение — короткое и ясное. И оно ужасало.

Конечно, тем вечером я не задала важных вопросов и не получила ни одного ответа, проливающего свет на дальнейшее наше путешествие. Даже если Эйдер и начал бы рассказывать мне о традициях этого мира, я бы не поняла ни слова. Но я была прилежной ученицей. И когда мой учитель устало вскинул руки, словно умоляя остановиться, я только нахмурилась. Я не чувствовала усталости.

На следующее утро той самой беременной женщины в повозке не было. Но четверо других, так и не смывших глины со своих тел, бодро залезли в повозку и, помахав соплеменникам, отправились вместе с нами сначала в гору, а затем по зеленой равнине.

На первом же привале я упросила Эйдера прояснить мне времена глаголов и взялась за конструкцию вопросных предложений. Вопросы свои они строили непривычным мне образом, и я хотела знать, как делать это правильно. Ведь мне нужны были ответы и как можно скорее.

Кое-что я уже начала понимать. Беременность была Даром Матери-Солнца. Солнце огненный маг, разумеется, солнцем-то и не звал. Светило обозначалось таким трудно выговариваемым словом, что я и повторить-то его не смогла. Просто запомнила, что оно означает солнце.

Итак, солнце было матерью и благословляло женщин. Как-то этот Дар был связан с огнем, но как точно я не поняла. Дикарки, следовавшие за повозкой, тоже были Даром для Матери, но они не выглядели беременными, и сомневаюсь, чтобы первобытные люди могли определить беременность раньше, чем она станет очень уж очевидной. Моя роль в этом была еще более непонятна.

Эйдер продолжал настаивать на том, что я — «мастеа», и впервые я стала догадываться, что очень даже ошибалась, переводя это слово, как «женщина». Эйдер однозначно ответил отказом, когда я указала на беременных женщин, значит, они не могли считаться «мастеа», как и неандерталки. Неизвестной «мастеа» из всех была только я. И это пугало. Это звание так же не было связано с огнем и моими способностями, потому что дар повелевать стихией обозначался тем, что я поначалу приняла за фамилию Эйдера — Олар. Он мог быть Эйдер Огненный, хотя сам огонь звался иначе. Это слово я выучила еще в пещере возле горячего источника.

Голова моя пухла, мягко говоря. Неспособная записать хоть что-то, мне все приходилось запоминать на слух и повторять десятки раз одно и то же слово, чтобы четко запомнить чередование звуков. Пару раз на привалах я расчищала землю и, вооружившись палкой, к удивлению мага принималась записывать его слова в русской транскрипции, чтобы запомнить их хоть как-то.

Мои записи привели Эйдера в неистовство. Он стер их ногой и до самой ночи отказывался снова браться за обучение. И только пообещав, что больше не буду творить подобного, он с хмурым видом согласился продолжить.

Так я осталась даже без таких конспектов.

* * *

По плоским равнинам, мы двигались на запад, строго по направлению к солнцу, изредка держась правее его красного диска. Трава местами на обочине была выше повозки, а протоптанная колея то и дело терялась в зарослях. Упрямый вол и раньше не горел желанием тащить тяжелый груз, теперь же, при виде сочных лугов, и вовсе то и дело останавливался, с самозабвенным хрустом уминая все, до чего мог дотянуться.

Смеркалось. По озадаченным лицам солдат из конвоя было понятно, что становится лагерем посреди этих равнин, им не хотелось. Я видела в небе и на земле птиц, каких-то гигантских, как и всё кругом, травоядных, сбившихся в стада, но ветер доносил чье-то рычание, а значит, страх их был оправдан. Эйдер приказал двигаться дальше. Вол, повинуясь приказу, с неохотой оторвался от сочного пастбища.

Я глядела на босых и притихших дикарок, которые смирено шли позади нас, и думала о том, что Тигр и его соратники почему-то связали их, пока вели к океану, словно там они еще могли сбежать, а здесь — уже нет. Они и не собирались бежать. Они шли, увешанные дарами, едва ли не согнувшись под тяжестью ожерелий и браслетов, и килограммы ракушек словно бы заменяли им кандалы. Я покосилась на прикорнувших будущих мам, снова подумала о том, что только я одна среди них не могу похвастаться никакими украшениями. Даже у Эйдера на шее были три вязанки бус. У меня же — только пришитые к юбке крошечные ракушки. Я с тоской разгладила кожаное платье, как вдруг ощутила на себе тяжелый взгляд Тины Тёрнер.

Она глядела исподлобья, сведя черные брови, и при этом что-то шептала на своем. Их язык даже близко не был схож с языком мага. Но ведь она должна бы понимать, что мне неведома их участь, что я не выбирала своей и если бы могла, то тоже шла бы рядом с ними, а не ехала верхом. В ее взгляде улавливалась жгучая ненависть, но она, впрочем, на все и с самого начала глядела именно так.

Я отвернулась от нее, едва находя в себе силы следить за дорогой. Ежесекундно мне хотелось обернуться и проверить, перестала она пялиться или нет?

Я так увлеклась этой демонстрацией деланного равнодушия, что и не заметила, как стемнело, а затем, как из темноты вдруг откуда-то сбоку раздался трубный оглушающий звук.

Солдаты закричали. Из тьмы на дорогу, подминая под себя заросли травы, выступил мощный, как бульдозер, слон с массивными пожелтевшими бивнями, украшенными плетенными из цветов венками. На головокружительной высоте, позади колышущихся, будто два веера, ушами-локаторами, на слоновьей спине высился треугольный павильон, тоже увитый цветами и освещенный факелами.

У меня отвисла челюсть.

Из травы на обочине, в опасной близости к столпам — слоновьим лапам, вынырнули темнокожие люди, в их руках тоже были факелы.

Они опустились ниц в пыль и траву, сложив руки над головой, перед нашей повозкой, только их предводитель громко приветствовал Эйдера Олара, оставаясь на ногах. Маг спрыгнул наземь и возложил правую руку на голову тощего туземца. На его груди были ожерелья из когтей или зубов хищников, а в руке он держал, очевидно, что-то вроде посоха.

Вдруг слон затрубил изо всех сил. Я едва успела зажать уши. В ответ с окутанной тьмой травяной равнины донеслось высокое хрипловатое рычание.