Книга Веста - Вероника Мелан

– По рукоять?

– Да. А для этого нельзя тормозить и ослаблять напор в конце траектории, иначе убойная сила пропадает. Бей не в него, но словно сквозь него, поняла? Не в грудь, но «за» грудь, не в живот, но сквозь «живот». Уловила?

Веста на секунду отложила нож, сбросила с плеч тонкую ветровку – жарко. И уже с другим выражением лица подняла с земли отложенный предмет.

В этот момент Кей понял – у нее получится.

* * *

Она научилась. Бить с размаху, яростно, вольно. Так, чтобы странный, чуть мягкий пластик протыкался, а не отзеркаливал лезвие в сторону. Научилась не бояться причинять манекену боль, не останавливать перед «столкновением» руку, освободила барьер внутри.

Однако ушло на это почти сорок минут.

Чтобы не сидеть возле «ученика», как старый мастер, Кей сбросил футболку и принялся мутузить самый левый манекен – все равно сегодня еще не тренировался. Долго отрабатывал удары руками, затем ногами, после подустал, несколько раз отжался, пока не выдохся, подтягивался на самодельном турнике.

Заметил, что на него смотрят лишь тогда, когда принялся обтирать блестящее от пота тело футболкой.

И застыл.

Веста глядела странно – застенчиво, смущенно. И еще просительно. Всю историю того, что видит в этот момент ее мозг, он мог очень ясно прочитать по глазам. «Сейчас ты заметишь мой взгляд и ответишь своим, взволнованным, теплым. Скажешь мне «да» не словами, но своим поведением, пригласишь в дом. И я сегодня уже не уйду. Мы будем вместе сидеть на твоем диване перед телевизором, вместе есть попкорн, вместе… Все. Вместе…»

И таким просветленным вдруг стало ее лицо.

Потому что Кей – не Фредерик. С ним ей станет тепло и хорошо, потому что с ним, пусть и ненадолго, она вдруг почувствует себя любимой безо всяких слов. Потому что это впервые в жизни будет взаимно.

– Веста, – Кей охрип, – ты ведь… не хочешь все усложнять?

– Хочу.

Она ответила очень тихо, но он услышал. И очень откровенно – как всегда.

Только не это. Химия, конечно, сработает безотказно, в этом он уверен, и занятие любовью явится высшим пилотажем, только – нет. Потому что он не готов ни к каким отношениям после Элены, даже к краткосрочным. И уж тем более не с той, на кого недопустимо чутко реагирует не химия, но что-то глубже. Он много лет жил с болью в груди, только-только начал отвыкать от черного настроения и сделал это вовсе не для того, чтобы вспомнить, каково это – страдать.

– Нет, Веста, извини.

Грубо. Но честно.

«Продолжения не будет».

Она забетонировала взгляд до того, как он успел заметить в нем боль, которая, несомненно, была. Она только что предложила себя мужчине – на этот раз тому, который ей нравился, – и получила отказ. Какая разница, что прямой и честный, болезненный оттого не меньше.

И ему бы что-то сказать, как-то сгладить, подстелить, но поздно. Сейчас она скажет: «Такси я вызову сама, не парься».

Но Веста, отложив нож и подхватив с земли куртку, сказала другое:

– Увидимся тридцатого.

Кей вдруг подумал, что последний удар ножа, прилетел не манекену, а ему самому в спину.

Она уходила.

Он сделал правильно, как хотел сам, как решил. И чувствовал себя препогано.

Уже давно уехала забравшая ее от ворот машина, укатилось освещать другие земли солнце, повисли за стенами дома сумерки.

А Кей так и сидел в темноте на диване перед выключенным телевизором.

И почему-то не пил.

Глава 4

(Цифеi – Джаггернаут)

Он набрал Весту с самого утра – сам не знал, что собирается сказать, лишь чувствовал, что все неправильно.

Звонок сбросили.

Следующую попытку предпринял в обед – длинные гудки, еще, еще, еще. Бесконечные. Она запряталась в особняке и больше не собиралась из него выходить. Кей подготовил речь про себя, про Элену – какие-то путанные объяснения про душевную боль, которые ей, наверное, были не интересны.

Еще один звонок в четыре. Без ответа.

В пять Веста отключила мобильник. Кей чертыхнулся.

В начале седьмого он стоял у ворот особняка и слушал прохладную и лаконичную речь охранников о том, что «до тридцатого пускать не велено».

«Не велено…»

Разочарование смешалось с раздражением. Конечно, треп – это пустое. Ну, рассказал бы он ей, как боится новых жизненных потрясений, как отвык от них, что не желает новых. Кому стало бы легче – ему, ей?

Прожить можно и без никчемной и пустой болтовни.

Отвергнутый, он сел в машину, захлопнул дверцу и поехал домой.

Успел заметить, как на втором этаже гостиной шевельнулась занавеска.

А в девять вечера понял, что рассматривает план строения номер два по Ривван-авеню – дома Фредерика. Входы-выходы, заборы, пробивает модель системы тревожного оповещения, ищет расположение камер…

«Зачем? Ведь уже понял, что болтовня не нужна».

Но почему-то заводился все сильнее.

«Четтер, блин, – лучшие охранники в Пайнтоне». А он не Кей Джеронимо, если не сможет обойти их тихо. Веста не порадуется, если он уложит их всех.

Он ведь туда не собирается?

Похоже, собирается.

Зачем?

А вместо ответа изнутри смотрит на него знакомый упертый парень – тот самый, который жил в нем до войны. С настоящим мотором внутри – не затхлыми шестернями, а блестящими поршнями, – уверенный, сильный. Кей и забыл, что был таким. Если сейчас он поддастся логике или страхам, то навсегда останется калекой, уже не вернется к себе прежнему.

Какая разница, зачем он туда идет, если это ощущается правильным?

«Как же лучше обойти охрану?»

Веста его не ждет.

Точнее, ждет. Но не надеется увидеть.

Зря.

Ему вдруг стало хорошо на душе, легко – будто временно спала тесная шкура из сомнений. Он пойдет туда, потому что хочет пойти, потому что вновь научился действовать по наитию и исходя из своих, а не чужих желаний. А на логику плевать – надоела. Он руководствовался ей, когда уходил воевать. Теперь – к черту!

С собой два пистолета и два ножа, а также сонные дротики. Если он прав, если все пройдет хорошо, одного должно хватить. Потому что на заднем дворе густая живая изгородь, но в ней есть брешь – он заметил ее еще в прошлый визит (привычка). От изгороди до черного входа метров десять, но на пути есть дерево, и, значит, тень. С крыши патрулирует только один, по периметру еще двое. Остальное – камеры.

Машину, чтобы не светилась, Кей оставил за квартал отсюда.