Книга Нежность в хрустальных туфельках - Айя Субботина

Но он, слава богу, не идет, и я рада, что хотя бы сейчас в его голове больше здравомыслия, чем у меня.

На завтра у меня открытый урок в «11-Б» и я задерживаюсь на работе до шести. Муж ни разу не звонит и не пишет: видимо, весь ушел в образ хорошего сына, и я рада такой передышке. По крайней мере сейчас у меня есть время и покой, чтобы приготовиться к завтрашним показательным выступлениям перед директором, завучами и членами методической комиссии.

Я соврала Ленскому, когда говорила, что вопрос с поездкой Коршуновой решен, хоть почти уверена, что она из шкуры вылезет, а сделает все, чтобы занять мое место. Не знаю, откуда у нее эта спесь, но наверняка она здесь тоже не последний человек, и знает, кому что сказать. Или просто из той породы людей, который все всегда обо всех знают, и умело вкладывают свои знания в заинтересованные уши, поэтому втерлась в доверие к людям, которые могут облегчить ее жизнь, и усложнить мою.

Но это все равно уже не имеет значение.

Последний час я трачу на то, чтобы изучить сайта с предложениями о работе и изучить примерную стоимость съема жилья. Меня устроит любая маленькая, даже убитая в хлам «однушка», лишь бы не за городом, чтобы не пришлось добираться на работу сразу после возвращения домой.

Примерно прикидываю цены, вспоминаю, какой баланс у меня на карте и это немного утешает: хоть ноги не протяну первое время.

Потом выписываю все подходящие мне вакансии, даже те, что в частных школах, хоть без рекомендаций, опыта и протекции маловероятно, что моя кандидатуру даже будут рассматривать. Но зато везде сперва требуют резюме, а это значит, не придется тратить время на походы «вхолостую». Завтра напишу и разошлю по всем адресам.

А вот по государственным школам придется походить, и у меня пока ноль идей, как это сделать с моей занятостью на работе. Если отпрошусь по болезни — какова вероятность, что Петя не узнает об этом от «своего человека»?

Я уже спускаюсь в метро, когда на экране телефона появляется номер матери. Она не часто звонит, в основном если нужны деньги или Петины связи. Но я не обижаюсь: нас у нее семеро, и только двое пристроены. А еще есть Валя — моя младшая сестра с ДЦП, и ей требуется специальный постоянный уход и внимание. Когда в семье есть тяжелые дети, здоровые быстро учатся быть самостоятельными и ответственными.

Связь пропадает, а когда я выхожу из метро, в телефон градом валят сообщения о пропущенных вызовах.

Что-то случилось.

Глава девятнадцатая: Варя

Я только начинаю набирать ее номер, а мать опережает и на этот раз я плотно прикладываю трубку к уху. На всякий случай останавливаюсь неподалеку от перекрестка. У нее есть дурная привычка говорить быстро, много и не по делу. Пока пару раз не прикрикнешь — это будет не разговор, а сплошная мешанина из слов и эмоций. А когда все это льется в голову, лучше стоять, а не переходить дорогу.

— Я тебе весь вечер звоню! — кричит в слезах мать.

Вообще-то не весь вечер, а последние минут сорок, но переубеждать бесполезно.

— Что случилось, мама? Я в метро зашла, не могла ответить.

— Дениска… Господи… Он в больнице! Опрокинул на себя кипяток!

Я шумно вздыхаю и сжимаю телефон так сильно, что на корпусе просто должны остаться вмятины от пальцев. Дениска — самый младший из нас. Ему всего четыре. Я нянчилась с ним, когда мать вернулась из роддома после кесарева сечения и несколько месяцев не могла полноценно заниматься ребенком. Можно сказать, Дениска мне роднее всех, хоть у нас с ним разные отцы, и, в отличие от моего папы, который скоропалительно умер от инсульта, папаша Дениски просто ушел к другой бабе.

— Где вы? Куда его отвезли? В какую больницу?!

Мать живет в соседнем городке, где медицина совсем не та, что в столице.

Через пару минут я узнаю, что брата отвезли в ожоговое, но диагноз плохой, прогнозы самые неблагоприятные и самое главное — нужны деньги. Много-много денег, чтобы покупать лекарства, которые могут увеличить его шансы.

— Я уже все карманы вытрясла! — рыдает мама, и где-то на заднем фоне я слышу звук сирены «неотложки». — У меня больше ни копейки нет!

— Я же переводила тебе. — Чувствую себя сукой, потому что приходиться напоминать об этом.

Мать реагирует мгновенно: как часовой отчитывается, что младшим нужны вещи для школы, Тоня, как всегда, потеряла ботинки и пришлось покупать новые, а еще лекарства для Вали, и комуналка. Я уже не рада, что вообще напомнила. Когда мать немного приходит в себя, прошу найти врача и дать мне поговорить с ним, и отключаюсь. За это время успеваю перебежать через дорогу и натыкаюсь на отделение банка: закрыто, значит, перевод я смогу сделать только из дому.

Мать перезванивает минут через десять, и дает мне врача. Мужчина меланхоличным тоном, заваливая меня непонятной терминологией, рассказывает, что все плохо. Грубо говоря, но именно такой вывод напрашивается из его слов. Я спрашиваю «сколько?» и когда он называет сумму, переспрашиваю:

— Это… за все?

— Это за сутки, девушка. А вашему брат лежать в реанимации минимум семь-десять дней, а потом еще восстановительный период.

И вот тогда у меня волосы встают дыбом, потому что даже если я отдам все, что успела скопить, этого все равно не хватит даже на половину курса. Мать снова берет трубку, начинает плакать, и я успокаиваю ее тем, что скоро буду дома и переведу ей деньги, которых хватит на первое время. Главное, чтобы с Дениской все было в порядке.

Успеваю забежать в квартиру буквально за пятнадцать минут до того, как возвращаются муж и свекровь. Сбрасываю матери деньги, оставляя себе только на карманные расходы, и перезваниваю, чтобы держала меня в курсе. Слава богу, завтра уже четверг, а в пятницу я на работе до трех. Петя отвезет меня на машине — это в два раза быстрее, чем на автобусе.

Пока свекровь охает и ахает, хватается то за поясницу, то за сердце, я перетаскиваю ее сумки и пакеты в спальню, которую выделил муж, а потом накрываю на стол. Ненавижу себя за то, что приходиться быть собачонкой, но если муж вцепится хоть во что-то, найдет повод ткнуть носом в то, какая я плохая жена — о том, чтобы попросить у него денег можно просто забыть. А мне попросту не у кого больше одолжить. Кредит в банке, без собственности и с рабочим стажем в два месяца — это утопия, даже мой нерациональный мозг это понимает.

Слава богу, они молча ужинают, после чего свекровь быстро уходит смотреть любимый сериал, даже не удосужившись помочь убрать со стола. Но я пользуюсь шансом, чтобы объяснить мужу ситуацию. Петя молча слушает, хрустит соленым огурцом и только потом говорит:

— Я не беру у тебя деньги, вот и дай. — Смотрит так, чтобы я поняла — он в курсе, какую примерно сумму я скопила.

Приходится еще раз озвучить слова доктора, но Пете плевать.

— У меня каждая копейка на счету, Варвара. Мать хочет перебраться в столицу, нужно откладывать на квартиру, поближе к нам. Тут цены кусаются.