Книга Клятва рыцаря - Ханна Хауэлл

Затем внезапно по ее телу прокатилась волна наслаждения, и Элспет неистово обхватила Кормака, то прижимаясь к его руке, то отстраняясь. Она уже ничего не соображала, задыхаясь от страсти, когда почувствовала, что он приподнял ее дрожащие ноги и обвил ими свою талию. Элспет пыталась вновь обрести ясность мысли и сосредоточиться на том, что сейчас должно произойти. Она встретилась взглядом с Кормаком и увидела в его потемневших глазах непреодолимое желание.

— Теперь ты готова, милая, — сказал он и, сжав зубы, погрузился в нее, безжалостно прокладывая путь сквозь ее девственность.

Он услышал, как она вскрикнула от боли, и почувствовал, как ее тело слегка отстранилось от него. Кормак посмотрел на Элспет и нахмурился, увидев, что она немного побледнела, а на глазах ее заблестели слезы.

— Я сделал тебе больно, — сказал он, ласково поглаживая ее груди и надеясь, что не до конца подавил страсть своим грубым вторжением.

— Нет, не очень, — попыталась улыбнуться Элспет, глубоко дыша.

Боль была гораздо сильнее, чем она ожидала, но ей не хотелось признаваться в этом, Его проникновение было слишком стремительным и неистовым. Впрочем, Элспет не была уверена, что медленное действие было бы менее болезненным, и, поскольку в любом случае ее жалоба могла быть неправильно понята, она решила ничего не говорить о своих ощущениях. Но что показалось ей особенно странным, так это удивление, а затем смущение, отражавшееся на лице Кормака, когда он лишил ее невинности и понял, что причинил ей боль. Можно было подумать, что он никогда прежде не имел дела с девственницами.

Решив, что сейчас не время размышлять над этим, Элспет постаралась расслабиться, понимая, что это самый лучший способ избавиться от неприятных ощущений. Она приподняла ноги повыше и обнаружила, что так гораздо легче принять вторжение в ее тело. Нежные поцелуи, которыми Кормак осыпал ее грудь, вновь возродили желание, и, чувствуя нарастающее наслаждение от слияния их тел, Элспет обхватила руками крепкую спину Кормака.

— Мне уже не больно, — сказала она, поглаживая его ягодицы и ощущая его дрожь.

— Слава Богу, — прошептал он и начал потихоньку двигаться.

Боль действительно почти совсем исчезла, когда Элспет ощутила приятное скольжение его плоти внутри своего тела. Сознание того, что мужчина и женщина не могут быть физически ближе, чем они сейчас, ускорило нарастание страсти. Она изо всех сил старалась, чтобы он проник в нее как можно глубже. Его движения становились все более неистовыми и требовательными, и Элспет отвечала ему не менее страстно. Затем его рука проникла туда, где сливались их тела, и от прикосновения его пальца к самому чувствительному местечку Элспет вся напряглась, а затем начала содрогаться, испытывая невероятное блаженство.

Кормак почувствовал, как она выгнулась, а потом вскрикнула, когда острое наслаждение пронзило ее тело. Он уже больше не мог контролировать себя, ощущая ее дрожь и конвульсивное сжатие горячей и влажной плоти, отчего его страсть мгновенно достигла предельных высот. Кормак выкрикнул имя Элспет, глубоко погрузился в нее и, содрогнувшись, излил свое семя. Внутренний голос нашептывал ему, что он ведет себя безрассудно, но здравый смысл был заглушен пьянящим восторгом, и Кормак обмяк в объятиях Элспет, насытившийся и счастливый.

Холодный ветерок, обдувавший спину, привел его в чувство. Разомкнув объятия, он постарался скрыть охватившую его тревогу. Элспет могла пострадать из-за него, вовсе не заслуживая этого. Он коснулся ее губ легким поцелуем, достал из своего камзола кусок материи и спустился к ручью, чтобы смочить его.

Смыв кровь Элспет со своего паха, Кормак сполоснул тряпочку и вернулся к ней. Не обращая внимания на ее стыдливые протесты, он обмыл и ее. Тревожный внутренний голос вновь зазвучал в его голове. Ничего подобного не было, когда он впервые занимался любовью с Изабель. Не было крови ни на его, ни на ее бедрах. Изабель лишь вздрогнула и слегка застонала, но теперь-то он понял, что она только притворялась. Она клялась, что была девственницей и отдала ему свою невинность. Изабель лгала ему. Смотрела в глаза и лгала. Кто-то другой до него лишил ее девственности.

Не зная еще, как может повлиять на него это открытие, Кормак отбросил неприятные мысли и улыбнулся Элспет. Она действительно была девственницей, и это обстоятельство требовало от него особого внимания и такта. Но нельзя давать никаких обещаний, которых он не может сдержать.

— Пойдем, мой ангел, становится холодно. — Кормак протянул ей одежду и начал одеваться сам.

— Да, — согласилась Элспет, имея в виду не только надвигающуюся вечернюю прохладу.

«Что-то изменилось», — подумала она, внимательно наблюдая за Кормаком, пока они одевались. Сначала он лежал в се объятиях насытившийся и удовлетворенный, и она не сомневалась в том, что он доволен ею. Но затем он начал как бы отдаляться от нее, и теперь она видела не более чем маску на его лице. Он стремился поскорее одеться и вернуться в их лагерь без каких-либо серьезных разговоров или проявления чувств.

Элспет хотелось кричать. Она была уверена, что он сливался с ней и телом, и душой, когда они предавались страсти, возносясь до головокружительных высот. Однако стена, которую Кормак воздвиг между ними потом, заставила ее усомниться в его чувствах. Она не требовала ни клятв, ни слов любви, хотя, конечно, очень хотела бы услышать их. Однако он мог бы вести себя не так холодно. Даже несколько ничего не значащих комплиментов были бы вполне приемлемы. Элспет чувствовала, что в их отношениях произошли какие-то необратимые изменения.

Ей было нелегко сдержать свои эмоций, но она отвечала ему с той же вежливостью и дружеским подшучиванием, пока собирала высохшую одежду, а затем следовала за ним к месту их привала. Элспет понимала, что надо проявить терпение, а возможно, даже поступиться своей гордостью, и это было самое трудное, что ей когда-либо приходилось делать.

Кормак хмурился, разжигая костер и поглядывая на изящную фигурку Элспет, укрытую одеялом. Она не предъявляла ему никаких требований, не кричала и не плакала, не стремилась даже обсуждать то, что произошло между ними. Казалось, он должен бы быть доволен тем, что она вела себя так спокойно, но его не покидало тревожное чувство. Элспет только что на берегу ручья отдала свою невинность мужчине, который не сказал ей ни слова любви и не давал никаких обещаний жениться, а потом вела себя так, словно привыкла иметь любовника. Может быть, причиной такого ее поведения является смущение?

Страсть, которую он разделил с Элспет, также вызывала у него беспокойство. Это было самое восхитительное и неистовое чувство, которое Кормак когда-либо испытывал. Все было гораздо чудеснее, чем с Изабель. Это не только приводило его в смятение, но и пугало. И самое удивительное — он не перестал желать Элспет. Несмотря на то что он насытился ею всего несколько часов назад, его снова неодолимо тянуло к ней!

Его мучило чувство вины за то, что он, изменив Изабель, занимался любовью с Элспет и готов был продолжать делать это еще и еще. Но он был виноват и перед Элспет, лишив ее невинности, хотя знал что не может предложить ей ничего, Кроме короткой любовной связи. Но больше всего Кормак винил себя зато, что потерял контроль над собой и излил в нее свое семя, чего почти никогда не допускал с Изабель. Он с ужасом подумал, что, если снова займется любовью с Элспет, произойдет то же самое, так как она доводила его до безумия. Кормак не знал, как ему быть.