Книга Не смогу жить без тебя - Кейтлин Крюс

Леонидаса это раньше не задевало. Он знал, что мать интересовал лишь факт его рождения, потому что таким образом она получала доступ к деньгам Бетанкуров. Но сегодня ее поведение его покоробило.

— Могла бы, по крайней мере, проявить хоть каплю материнской привязанности, — тихо пробормотал он Сьюсан. И тут же одернул себя. Эта женщина — не его друг. Она даже не его возлюбленная. Она — жена, которую он не хотел и которая, как выяснилось, тоже его не хотела. И хотя она единственная женщина, которой он настолько одержим, что это становилось болезнью, с ней уж точно не надо откровенничать.

— Это не шоу. Так выглядит материнская любовь Аполлонии, — ответила Сьюсан в своей невозмутимой манере, которая так ему нравилась: плавная речь с едва заметным налетом лукавства. — Просто твоя мать предана исключительно себе, а не тебе.

Леонидас не ожидал, что ему будет нравиться миниатюрная невинная девушка, на которой он по настоянию матери женился. Он поступил так, как того захотел бы отец, чтобы выразить признательность толстобрюхому банкиру Мартину Форрестеру, который помог значительно увеличить состояние, по крайней мере, трех небольших компаний Бетанкуров. Даже из могилы отцовские приказания выполнялись, хотя уже без помощи кулаков.

— К тому же, — заявила Аполлония, загорая на семейной яхте у Лазурного Берега, за несколько лет до его свадьбы, — ты будешь выглядеть более узнаваемым и солидным.

— С какой стати мне это нужно? — удивился Леонидас.

— Большинство мужчин твоего положения женятся на тощих артистках или увядающих наследницах. — Аполлония решила не заострять внимания на том факте, что она сама была греческой наследницей, когда отец познакомился с ней. — Эта девушка — дочка торгаша, банкира, и ты будешь выглядеть великодушным, не снобом. Что может быть лучше — она целомудренная, нетронутая девица. Это абсолютно точно. Люди будут восхищаться тобой за то, что ты такой проницательный и хорошо разбираешься в людях, раз выбрал неиспорченную девушку. И — что тоже немаловажно — тебе не придется вести дурацкие разговоры с теми, кто уже успел побывать под юбкой твоей жены до тебя.

Леонидас, честно говоря, не собирался проводить с женой много времени. Он предполагал, что они уладят вопрос о его наследниках, как можно быстрее и безболезненнее, и договорятся о совместных появлениях на светских раутах. В остальном же будут жить каждый своей жизнью и заводить столько любовников, сколько пожелают. Надо лишь проявлять в этом осторожность, благо что собственных домов у Бетанкуров было предостаточно.

Это тот мир, в котором они оба выросли. Мир, где люди руководствуются деньгами, а не чувствами.

Но Леонидас вдруг понял, что он ненавидит все это сборище сладкоречивых акул, изображающих из себя цвет европейского общества — не говоря уже о членах его собственной семьи.

Неужели они с Сьюсан обречены стать такими же пустышками, как эти люди? Неужели подобная участь ждет эту откровенную, решительную женщину, которая смотрит на него сейчас благодарными глазами, будто он излечил ее от непереносимого страдания перед тем, как они вошли в двери зала?

Он больше не похож на всех этих паразитов. Вот в чем проблема. Жизнь культового божества изменила его. У Графа была вера, пусть и безумная, а у него, Леонидаса, есть ли вера во что-либо?

Он делал то, чего от него ждали, но знал ли он, чего хочет? Сьюсан тоже не похожа на хищницу в этом жестоком мире. Она открыла ему, кем он был, и отдала ему свою невинность. Подарила, а не продала. Подарков в его жизни не было никогда. В отличие от других Сьюсан не стала извлекать выгоду из своего дара. Она ни разу не упоминала этого. Если бы он не видел, как она реагирует, когда его рука задевает ее руку, то мог бы подумать, что между ними ничего не было, что все, случившееся там, в поселке в горах, ему привиделось.

Большинство людей, которых он знал, использовали любую возможность, чтобы заставить его дать им что-нибудь: деньги, престижную должность, власть. В культовой общине доступ к Графу раздавался как валюта. И в «Бетанкур корпорейшн» происходило то же самое.

Сьюсан была исключением — она от него ничего не хотела.

Леонидас поймал себя на мысли, что не может думать ни о чем другом, как о том, чтобы удержать ее, хочет она этого или нет.

— Какое великолепное воскрешение. — Ему приторно улыбался кузен Сильвио и, переведя взгляд на Сьюсан, заметил: — Вы, должно быть, безмерно счастливы, что ваш любимый муж вернулся, Сьюсан. После стольких лет глубокой скорби по нему.

Леонидас не сомневался, что Сильвио был одним из тех, кто страстно желал занять его место и завладеть «Бетанкур корпорейшн». Но было кое-что еще — Леонидас понял это по глазам Сильвио. Это — сама Сьюсан.

Но единственный мужчина, который ее касался, — или будет касаться — он, Леонидас.

«Ты согласился ее отпустить, — напомнил себе он. — Кто будет или не будет ее касаться, не твое дело».

Леонидас отвернулся от Сильвио и обвел взглядом всю свою семью, собравшуюся здесь. Пожилые тетушки с приклеенными улыбками на губах вцепились в бокалы с шампанским, словно в спасательные жилеты, и перешептывались. Единственный дядя, как обычно с кислой физиономией, стоял в окружении итальянских знаменитостей. Остальные тоже вели себя, как обычно.

Разукрашенные павлины с убийственным взглядом, они улыбались Леонидасу, делали комплименты Сьюсан и наверняка плели за его спиной интриги.

А Сильвио явно был не единственный, кто бросал на Сьюсан похотливые взгляды прямо под носом у Леонидаса. Да каждый из них пойдет на что угодно, только бы заполучить ее.

И чем холоднее она держалась, тем сильнее разжигалась у них страсть.

А он сам? Да и он такой же.

Вечер близился к концу. Леонидас подумал о том, что членов его семьи можно было бы назвать нелепыми, не будь они временами опасны. Одни более опасны, чем другие. Ему не следует забывать, что по крайней мере один из его родичей устроил крушение самолета.

Он просмотрел отчеты, которые привели Сьюсан в Айдахо, и понял то, что поняла она — самолет был неисправен. Причину искать не нужно: он глава семьи, главный исполнительный директор и президент компании. И он родственник всех этих завистливых рептилий. Он был уверен, что один из родственников вполне мог решиться на то, чтобы отделаться от него до того, как у Леонидаса появятся дети, что нанесет ущерб их благосостоянию.

Вообще-то не важно, кто именно это сделал.

— Как тебе это семейное сборище? — насмешливо спросил он Сьюсан.

— Я представляю себя угощением в пруду с пираньями.

— Не бойся. Я не забыл, что одна из этих пираний хотела моей смерти… или не одна, а все. Но лишь одна это совершила.

Сьюсан склонила голову набок.

— Ты уверен, что это был кто-то один? Они, кажется, любят собираться группами.

— Да, любят. — Леонидас кивнул на своих теток, которые метали в его сторону злобные взгляды. — Правда, совместная работа не их амплуа.