Книга Цареубийца. Подлинные мемуары графа Орлова - Алексей Орлов

Снова пальба началась, народ кричит: «Слава императрице Екатерине! Слава государю нашему Петру Третьему!» Я объявил, что их государь – отныне признанный правитель страны, а от нашей государыни распоряжения не замедлят последовать. С тем и расстались, и этот шельма самолично меня до побережья проводил – он лучше других дорогу знает.

Когда Долгорукий рассказ свой закончил, я смеха сдержать не смог:

– Ну, Юрий Владимирович, уморил! Выходит, ты, офицер её величества, самозванца императором признал!

– А мне не до смеха, Алексей Григорьевич, – говорит он. – Сколько лет я императрице непорочно служил, а ныне вот что вышло!

– Не тужи, – отвечаю я ему. – Матушка-императрица умысел сего самозванца опасным для себя не считает, лишь бы России польза была. Я отпишу в Петербург и полагаю, будет тебе прощение.

Впоследствии так и получилось; а ещё я написал императрице, что все православные народы, под турками страдающие, готовы по первому призыву на борьбу с ними подняться – прав был Григорий.

Митрополит Савва призывает черногорцев присягнуть «Степану Малому» – самозванцу, выдававшему себя за российского императора Петра III. Гравюра XIX века

И ему тоже письмо написал, где говорил, что труда очень мало стоить будет привести против турок эти народы, которые храбры, любят меня и товарищей моих за единоверие; всё, повеленное мною, хотят делать. А уж если войну начинать, писал я ещё, то воевать до Константинополя и освободить всех православных от ига тяжкого, – и слова Петра Великого привёл о том, чтобы турок выгнать на прежние их жилища в песчаные степи.

* * *

– Пока мы всем этим занимались, турки сами войну России объявили, – продолжал граф, усмехнувшись, – и из Петербурга пришло известие, что императрица направила-таки в Средиземное море наш флот. Это было ожидаемо – неожиданным стало, что меня флотом и всей морской экспедицией в греческом архипелаге командовать назначили. Какой из меня флотоводец, я на кораблях сроду не хаживал, на море меня укачивает; в Италию посуху добирался, кружным путём! – но коли назначили, делать нечего: Орловы от службы никогда не бегали.

Стал я думать, где флот принять: бухта нужна была удобная, в которой корабли укрыться могли бы, запасы пополнить, а люди отдых перед битвами получить. Но всё побережье до самых турецких границ итальянцам и австриякам принадлежало, а они русский флот принять опасались. Мы с Дунайкой и Ерофеичем много подходящих мест объехали, однако видит око, да зуб неймёт!

Особенно хороша была бухта около Ниццы – это город такой на берегу моря, Сардинскому королевству принадлежит. Бухта глубоководная и укромная, а вокруг лес на холмах растёт и родники бьют.

– Что нам разрешение вымаливать? – сказал я тогда. – Купим эту бухту хоть на время – и всего делов!

– Верно, когда она наша будет, мы в ней хоть яхту разместим, хоть военные корабли – кто нам воспрепятствует? – радуется Дунайка. – Молодец, Алехан!

– Это же сколько денег уйдёт? – возражает нам Ерофеич. – Да и согласятся ли местные канцеляристы?

– Денег жалеть не будем, а канцеляристы везде одинаковы: им в лапу дай, они тебе свою родную мать продадут, – возразил я.

Я. Хаккерт. Русская эскадра у берегов Катании на Средиземном море в 1770 г

…Всё по-моему и вышло – нашли мы нужного чиновника, даём ему купчую:

– Вот тебе кошелёк с золотыми, подпиши бумаги!

Он австрияком был; глаза вытаращил:

– Вас?

«Вас» – это «что» по-ихнему.

– Да не вас, а мы хотим купить! – втолковывает ему Ерофеич, потому как толмач запоздал. – Мы бухту эту покупаем! – по слогам в ухо ему кричит.

– Вас? – еще больше удивляется австрияк.

– Ну что ты будешь с ним делать: затеял – вас да вас! – в сердцах говорит Ерофеич. – Хоть бы русский выучил… Бухту покупаем, понимаешь ты или нет?!

Тут толмач подоспел, объяснил австрияку, что к чему, но тот сначала не поверил, опять своё «вас» сказал, и вижу, колеблется.

– Переведи ему, – говорю толмачу, – что государству его прибыль: кому ещё эта бухта нужна? Да и он внакладе не останется.

Австрияк призадумался, а Дунайка мне шепчет:

– Алехан, а давай заплатим за пятьдесят лет вперёд?

– Зачем? – спрашиваю. – Нам столько не прожить.

– Ну и что? Мало ли, как дела в будущем обернутся – не нам, так России эта бухта пригодиться может.

Теперь уже я его похвалил:

– Молодец, Дунайка! – и толмачу говорю: – Переведи, что мы на пятьдесят лет покупаем. Золота у нас хватит.

У австрияка глаза чуть напрочь не вылезли:

– Вас?!

А Ерофеич давай причитать:

– Господи, за какой-то кусок берега такую кучу золота отвалить! В уме ли ты, Алексей Григорьевич?

– Моё золото, куда хочу, туда и деваю, а здесь дело благое: не на себя трачу, для России стараюсь, – отвечаю. – Пусть помянет она добрым словом братьев Орловых, когда нас не станет.

Вот так мы с Фёдором и купили бухту, а после передали её в казну: до сих пор она России принадлежит, а называется «бухтой Орловых».

Залив Вильфранш («Бухта Орловых») возле Ниццы. Современный вид

* * *

– Вскоре корабли из Кронштадта пришли, привёли их адмирал Спиридов и капитан Грейг, потом тоже адмиралом сделавшийся, опытные флотоводцы, – хорошую подмогу я в них нашёл, слава богу! Кроме того, ещё одного полезного человека подыскал – неаполитанского офицера Осипа де Рибаса, он в морском деле толк знал и в снабжении эскадры изрядную помощь мне оказал. Перейдя на русскую службу, де Рибас затем также в адмиралы вышел и немало способствовал утверждению флота нашего на Чёрном море, а ещё город Одессу основал.

…Когда эскадра к бою изготовилась, мы вышли против турок. Тогда же Дунайка проехался по греческим землям, где единоверцы наши уже изготовились и лишь ждали сигнала к выступлению. Он зачитал им манифест матушки-императрицы, а в нём, дословно помню, говорилось: «Ударьте на общего нашего врага согласными сердцами и совокупными силами, простирая ополчение и победы ваши до самого Константинополя! Изгоните оттуда остатки агарян со всем их злочестием и возобновите православие в сем ему посвященном граде! Настал к тому час удобный, ибо вся громада неверных будет в удалении в нашей стороне и там совершенно разгромлена дарованными нам от Бога силами».