Книга Тебе, с любовью... - Бриджит Кеммерер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как ты пьешь эту гадость?
Его улыбка становится шире.
– У тебя крыша едет оттого, что она не называет себя.
– Серьезно, Рэв, у тебя обычная вода есть?
Он не дурак, и его просто так не отвлечь.
– Что будешь делать?
Глубоко вздохнув, провожу рукой по волосам.
– Не знаю.
– Знаешь.
– Прям хоть слежку на могиле устраивай. Ожидание убивает меня.
– Предложи переписываться по имейлу.
– Она не хочет раскрывать ничего, кроме возраста. Так что свой адрес точно не даст.
– Не обязательно же давать свой настоящий имейл. Создай анонимный аккаунт и дай ей. Посмотришь, напишет она тебе или нет.
Все гениальное – просто. Как я сам до этого не додумался?
– Дай я тебя расцелую, Рэв.
– Почисть зубы сначала. – Он тянется за своей газировкой.
– А что, если она не напишет?
Рэв опускает ее записку на стол и проводит пальцем по словам: «Поэтому мне так нравится наша переписка».
– Она напишет, Дек. Напишет.
Я ТОЖЕ НЕ ХОЧУ лишиться нашей переписки.
Но, может, перевести ее в электронный режим, чтобы не зависеть от непогоды? Я создал анонимный аккаунт.
mrak@freemail.com
Твой ход, Девушка с кладбища.
Вау!
Прохладный утренний ветер тормошит лист у меня в руке. Я перечитываю записку.
Вау! Вау! Вау!
Мне не стоится на месте.
Я целую ладонь и прикладываю ее к надгробию.
– Прости, мам. Мне нужно бежать.
От: Девушка с кладбища[9]
Кому: Мрак[10]
Дата: среда, 2 октября, 7:17:00
Тема: Электронка
«Мрак»? Не мрачновато ли?
Она на самом деле прислала мне имейл.
Она прислала мне имейл.
Я сижу в школьной библиотеке и улыбаюсь как идиот. Я еще не привязал этот аккаунт к своему мобильному. Если честно, не верил, что она мне ответит. Вчера я долго не мог решиться оставить записку. Болвандес, то есть Фрэнк, все спрашивал меня, почему я такой дерганый. Я ответил, что у меня наркотическая ломка. Он пихнул меня в плечо и попросил не шутить о подобном.
Я выхватываю взглядом дату. Среда. Это сегодня. И не просто сегодня. Письмо отослано четверть часа назад. У меня учащается пульс. Она может быть здесь. В этой библиотеке, в эту самую минуту.
Я стараюсь незаметно оглядеться. За большинством компьютеров сидят ученики, но непонятно, кто чем занимается. На всех мониторах наклеена защитная пленка, из-за которой увидеть, что происходит на экране, можно, только глядя на него в упор. В библиотеке кого только нет, начиная прыщавым девятиклассником и заканчивая азиаточкой с розовыми прядями в волосах и одеждой, смахивающей на пижаму.
В голове эхом отдается голос Рэва: «Может оказаться, что она – пятидесятилетний мужик, кайфующий от такой фигни».
Выкидываю эту мысль из головы и снова осматриваюсь. Все чем-то увлечены: печатают или читают. Никто не оглядывается воровато, как я.
Ну и болван же я. Зачем ей воровато оглядываться? Она могла прислать имейл из дома. На нем же нет штампа вроде «Отослано из библиотеки школы Гамильтон».
Библиотекарша идет к своему компьютеру. Выглядит она лет на семьдесят, но я понятия не имею, как к ней обращаться.
– До звонка три минуты. Сохраните свои данные, если еще не сделали этого.
Я не успею сочинить ответ за три минуты. Особенно если он будет касаться критики в адрес моего ника. Выключаю компьютер и вскидываю на плечо рюкзак.
Коридоры забиты разбредающимися по кабинетам учениками, и я вливаюсь в общий поток. Достаю мобильный и добавляю новый имейл в сборщик писем, чтобы получать уведомления о сообщениях от девушки с кладбища.
Резко останавливаюсь. Ее письма будут падать в тот же ящик, что и уведомления о явке в суд или школьных наказаниях. Мне это не нравится. Очередное напоминание о моей сути.
Залезаю посмотреть, есть ли у сервера Freemail собственное программное приложение. Бинго. И в нем не только есть почтовый ящик, но и чат, и возможность выбрать индивидуальные настройки. Чего это я так разволновался, увидев наличие чата? Я даже не знаю эту девушку. Но не упускаю шанса посмотреть, в Сети ли она. Ее нет. А может, у нее нет этого приложения.
Когда я вхожу в кабинет, наша классная пытается усадить всех на место. На собрании болельщиков, наверное, и то тише, чем здесь. На меня никто не обращает внимания. Меня это устраивает. Я плюхаюсь на заднюю парту и принимаюсь печатать ответ.
От: Мрак
Кому: Девушка с кладбища
Дата: среда, 2 октября, 8:16:00
Тема: О мрачноватости
Мы начали переписываться на кладбище. Уж кому-кому, а не нам судить о мрачноватости наших ников.
Я долго размышлял о том, что сделал твой отец. О том, как он собирался избавиться от фотооборудования твоей мамы. Когда умерла моя сестра, мама не хотела убирать ее вещи. Она отказывалась притрагиваться ко всему, чего касалась Керри. Перед выходом из дома сестра ела сэндвич с сыром и оставила у раковины тарелку с крошками. Она обожала горячие бутерброды и делала себе по одному каждый день. И каждый день оставляла чертову тарелку у раковины. Мама не раз ругала ее за это.
– У нас есть посудомоечная машина, Керри! Пойми, никто не будет прибираться за тобой всю жизнь!
После смерти Керри тарелка стояла у раковины неделями, потому что мама не могла прикоснуться к ней. Остатки хлеба заплесневели, и их облепили муравьи. Смотреть на это было невыносимо, и я попытался тарелку помыть. Думал, так будет лучше. Ведь тогда бы этого не пришлось делать маме.
Мама наорала на меня, запретив прикасаться к любым вещам сестры. Я никак не мог понять, из-за чего она так расстроилась. Я убежал. И спрятался.
Стыдно в этом признаваться. Даже чуть не удалил напечатанное. Но разве мы не для того развели всю эту анонимность, чтобы можно было, не смущаясь, рассказывать подобное?
Я никогда не боялся мамы, но в тот день испугался. Я опасался не того, что она причинит мне боль, хотя и этого тоже страшился. Она женщина маленькая и хрупкая, но в тот день показалась мне огромной. Я испугался ее горя. Оно оказалось намного больше моего, и я подумал, будто оно поглотит меня. Отец сидел в тюрьме, сестра умерла, а мама полностью ушла в свою боль.
