Книга Мои дорогие девочки - Эмма Берсталл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Блейк выдвинул стул и начал рассказывать о жене и детях, и о том, что младший ребенок пообещал съесть брюссельскую капусту в Рождество. Мэдди вежливо засмеялась – зачем ей знать об этом?
Нужно сообщить ему про письма, иначе она не успокоится.
– У меня есть хорошие новости… и плохие.
У него дернулся левый глаз.
– Какую хочешь услышать первой? – рассмеялась Мэдди, чтобы снять напряжение.
На лице Блейка было написано сильное беспокойство. Ему явно требовались успокоительные таблетки.
– Все не так плохо, – заверила она. – Компания Луизы отвергла наше предложение…
– О боже! – воскликнул он и обхватил голову руками.
– Но я получила хорошие новости из «Текила Тиз». Им понравилось…
Блейк застонал, и Мэдди подумала, что никогда еще не видела его в таком плохом настроении. Может, поругался с женой? Но при чем тут она?
– Хочешь кофе или чего-нибудь еще? – весело спросила она, но, казалось, он не услышал вопроса.
– Дело в том, – произнес Блейк, крутя в руках часы, – что я уже сделал, все, что мог: изучал ситуацию под разными углами зрения, жонглировал цифрами. Не знаю, что еще предпринять. Я понимаю, что у тебя сейчас очень тяжелое время…
Мэдди не любила, когда босс говорил таким тоном, – он действовал ей на нервы. Судя по всему, Блейк действительно в плохом настроении. Мэдди заметила, что в его огненно-рыжей шевелюре появилось много седых волос.
– О чем ты? – промолвила она.
– Мне придется урезать расходы.
– Что ты имеешь в виду?
Блейк облизал губы:
– Я вынужден сократить твои часы. И с остальными я тоже поговорю. Мне очень жаль, Мэдди. Мы так давно дружим!
Мэдди пыталась понять смысл сказанного. Своим заявлением он застал ее врасплох.
– О каком сокращении ты говоришь?
Блейк провел рукой по волосам, и она заметила капельки пота у него на лбу и на верхней губе.
– Я хочу попросить тебя на время перейти на трехдневную рабочую неделю.
Мэдди ахнула:
– Но я не могу…
Он посмотрел ей в лицо:
– Выбора нет.
Мэдди принялась разглядывать свои ногти, покрытые бледно-розовым лаком, и заметила небольшой скол на одном ноготке. Она думала о выплатах по закладной и о ссуде на перестройку дома, а еще ведь нужно платить зарплату няне, за школу Фиби и дополнительные занятия.
– Это невозможно, – тихо сказала она.
– Все не так плохо, как ты думаешь, – ответил Блейк, выпрямляя спину. – Я предлагаю тебе три дня работать в офисе, а в остальное время за процент. Ты заключаешь сделку, и мы тебе платим.
Мэдди постучала авторучкой по краю стола.
– Но ты ведь знаешь, сколько усилий требуется только для того, чтобы разработать предложение! А потом, если они отказываются…
– Это единственный возможный вариант! Если бы я мог придумать что-либо еще, то обязательно сказал бы тебе. И ты, конечно же, можешь подрабатывать в другом месте за дополнительные деньги.
– Ты допускаешь, чтобы я работала на наших конкурентов?
– Это не совсем то, что меня обрадует. Ты отличный специалист в своем деле. И не хочешь жить, считая последние деньги. Надеюсь, нам потребуется всего несколько месяцев, чтобы поправить финансовое положение. – Он опустил голову. – Я понимаю, что прошу слишком много.
Мэдди пожала плечами:
– Разумеется, я могу подрабатывать, почему нет. Но эти новости – шок для меня. Я и не подозревала, что дела в компании настолько плохи.
Блейк скривился:
– Поверь мне, все действительно очень плохо.
Мэдди подумала о своих коллегах: Джед, Стеф, Лола и особенно Бен, и нахмурилась. У всех есть семьи. У троих точно. Сотрудников в компании было немного, и они были хорошо осведомлены о жизни друг друга.
– Что думаешь, как остальные воспримут эту новость?
Интересно, кто первый решит уволиться? Проблема в том, что все они в крепкой ловушке.
Сейчас на рынке практически нет предложений работы. Блейк тяжело вздохнул:
– Не знаю. Как я уже сказал, выхода нет… – Он покачал головой. – Я ужасно себя чувствую. Мы с тобой столько лет знакомы, и сейчас, сразу после похорон…
Мэдди выпрямилась и выдавила улыбку:
– Не беспокойся, со мной все будет в порядке. Ты ведь меня знаешь! Крепка, как сталь!
Он слабо улыбнулся:
– Спасибо, Мэдди, ты великолепна! Не сомневаюсь, что с тобой все будет в порядке.
В один из дней
Мэдди спускалась вниз по лестнице, чтобы встретить сына Лео, и сердце готово было выскочить у нее из груди. Он стоял рядом с украшенной елью – долговязый, ссутулившийся и слишком легко одетый для декабря. Руки в карманах серой толстовки с капюшоном, джинсы растянуты на коленях.
– Ральф?
Он поднял голову – бледный, большие карие глаза в обрамлении густых черных ресниц казались слишком крупными для его лица – и кивнул. Мэдди остро ощутила… Что это было? Неужели материнская жалость? Этому парню семнадцать лет, но в чем-то он еще мальчик, неуверенный в себе подросток. Она подумала, что если Ральф распрямит спину и расправит плечи, то будет настоящим красавцем. А пока он выглядел как самый обычный недружелюбно настроенный подросток.
Мэдди чувствовала, что Джулс, секретарша, пристально смотрит на них обоих, пытаясь сообразить, что их связывает. Что ж, пусть гадает дальше.
– Ты любишь пиццу? – Мэдди наконец застегнула свое бежевое пальто и поняла, что не имеет представления о вкусовых предпочтениях подростков. Они для нее были как пришельцы с другой планеты. Повернувшись к Джулс, она сообщила: – Я вернусь через час.
Так она намекнула Ральфу, сколько у него времени на разговор.
В тишине они медленно поднимались по Фрит-стрит, потом свернули на Олд-Комптон-стрит. В итальянском кафе посетителей было больше, чем обычно, но им удалось найти столик на двоих в конце зала. Это была небольшая пиццерия с длинным залом и низкими потолками, стены снаружи обиты тонкими планками темного дерева, на стенах – изображения знаменитых сооружений Рима, Флоренции и Венеции, выполненные яркими масляными красками. Весь персонал здесь состоял из иностранцев, и они очень громко общались между собой. Кухня была открытой, и при желании можно было наблюдать процесс приготовления пиццы за стойкой и как ее потом отправляют в гигантскую печь.
Мэдди передала Ральфу меню. Он просмотрел его, а затем взглянул на нее и, широко улыбнувшись, поинтересовался:
– Что ты посоветуешь?
