Книга Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945 - Юрий Цурганов

За пределами России объединения казаков Донского, Кубанского, Терского и других войск создавались по принципу хуторов и станиц. Были также общеказачьи станицы, в которых жили казаки разных войск. В эмиграции казаки образовали большое количество военных, политических и хозяйственных организаций. Некоторые из них входили в состав РОВС, другие держались особняком. Так, Союз активных борцов за Россию (САБЗАР), созданный генерал-лейтенантом А.Г. Шкуро в 1923 году, не был принят в РОВС, поскольку являлся политической организацией.

Одной из наиболее весомых казачьих организаций, созданных в эмиграции, был Объединенный совет Дона, Кубани и Терека (ОСДКТ). В нем воплотилась идея объединения южнороссийских казачьих областей, не раз возникавшая в период революции и Гражданской войны. А.П. Богаевский и другие вожди ОСДКТ выражали намерение действовать обособленно от РОВС, хотя и не стремились к полному разрыву отношений с Врангелем.

Среди казачества в эмиграции в 1920–1930-х годах обнаружились три политические тенденции. Одни видели будущее казачьих территорий только в составе Российского государства, после его гипотетического освобождения от большевиков. Другие допускали создание независимого казачьего государства как переходного этапа, в случае если освободить всю Россию сразу не удастся. Третьи хотели видеть казачьи земли суверенными вне зависимости от судьбы России. Такие представлениям о будущем казачья общественность в зарубежье имела к началу Второй мировой войны.

Здесь речь идет только о той части казачества, которая сохранила антисоветский политический потенциал. Имели место и другие настроения. Например, Общеказачий сельскохозяйственный союз (ОСХС) и Союз возрождения казачества (СВК) были склонны к поиску компромиссов с советской властью. Определенное количество казаков просто вернулось в СССР в порядке реэмиграции.

В конце 1939 года в Протекторате Чехия и Моравия была образована новая белоэмигрантская организация — Общеказачье объединение, которое возглавил генерал-лейтенант Евгений Иванович Балабин. С 1940-го организация стала именоваться Общеказачьим объединением в Германской империи. Инициатива создания этой структуры исходила от немцев, стремившихся облегчить для себя контроль над казаками. Балабин же стремился объединить казаков всех войск, проживающих в данном регионе, в одну неполитическую организацию, чтобы представлять их перед властями и защищать их интересы[104].

Многие авторитетные вожди казачьей эмиграции увидели в событиях 22 июня 1941 года возможность реванша. «Я прошу… передать всем казакам, — писал П.Н. Краснов, — что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих Русской кровью. Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии Русские и Император Александр I в 1813 г.»[105]

Краснов проводит аналогию с заграничным походом русской армии, начавшимся после изгнания Наполеона из России. Во время этого похода Пруссия была освобождена от французской оккупации.

28 июня 1941 года донской атаман генерал-лейтенант граф Михаил Николаевич Граббе издал приказ: «Атаманам всех донских казачьих и общеказачьих станиц, по всем странам в эмиграции приказываю произвести полный учет казаков. Всем казакам в станицах и организациях казачьих не состоящим, приказываю в таковые записаться. Связь со мною держать всемерно»[106].

3 июля 1941 года в Париже было составлено обращение Казачьего совета во Франции, подписанное председателем совета М.Н. Граббе, его заместителем генерал-лейтенантом А.В. Черячукиным и членами совета от казачьих войск. Всевеликое войско Донское представлял генерал-майор С.Д. Позднышев, Кубанское — генерал-майор Малышенко, Терское — полковник М.А. Медведев, Оренбургское — генерал-майор Акулинин, Уральское — войсковой старшина Потапов, Астраханское — полковник Астахов.

В документе содержался призыв к казакам «приобщиться к делу борьбы с большевиками — каждый на своем (или указанном ему) месте»[107].

С началом войны активизировалась работа по составлению проектов обустройства казачьих территорий после их освобождения от власти Сталина. Кубанский походный атаман генерал Ткаченко организовал в Софии несколько комиссий для разработки проектов военного и административного устройства Кубани, экономического восстановления края и других вопросов. Комиссии были созданы «ввиду значительного разнообразия взглядов у казаков на наше будущее»[108]. Бывший земский деятель А.С. Щекотурин писал атаману М.Н. Граббе о необходимости восстановления земства в покинутых большевиками областях России[109].

Итогом этой деятельности стал документ, озаглавленный: «К вопросу о восстановлении области Войска Донского (Меры переходного времени)». «Казачество надеется, — говорилось в документе, — что германская государственная власть даст возможность Донскому Атаману теперь же приступить к подготовительным действиям для исполнения той великой миссии, которую возлагают на него события»[110].

Согласно данному проекту, высшая власть на Дону должна принадлежать войсковому атаману, который организует управление по двум принципам: областная войсковая власть — по назначению, власть на местах — по избранию. Предполагалась отмена всех ограничений, связанных с вероисповеданием («кроме иудейства»).

В обязательном порядке подлежали регистрации все коммунисты и комсомольцы, с последующей передачей их дел казачьим атаманским военным судам. К тем из них, кто непосредственно принимал участие в расстрелах мирных граждан, должна была применяться высшая мера наказания.

В области экономики планировалось преобразовать колхозы и совхозы в сельскохозяйственные трудовые артели с последующей их ликвидацией, отменить государственную монополию на торговлю, восстановить права собственности на мелкие и средние земельные владения. Для поддержания общественного порядка авторы документа намеревались создать охранные полки и сотни, преимущественно из казаков, вернувшихся из эмиграции.

«…Все изложенные меры, — говорилось в конце документа, — могут в равной степени быть применены к землям Войск Кубанского и Терского, условия существования коих более или менее общи с областью Войска Донского»[111].