Книга История кабаков в Росиии в связи с историей русского народа - Иван Прыжов

Глава VI

Новый характер питейного дела в отношении к духовенству, к боярам, к народу

В татарском кабаке, как в постоялом дворе, можно было есть и пить; в московском кабаке велено только пить, и пить одному народу, то есть крестьянам, посадским, ибо им одним запрещено было приготовлять домашние питья. Все же остальные люди пили напитки у себя дома и, кроме того, имели право владеть кабаками. Кроме царя, кабаками владели духовенство и бояре.

Западные монастыри, заводя общины и возделывая громадные пространства пустых земель, проводили в жизнь знание и цивилизацию. Культура винограда, получившая впоследствии громадное экономическое и социальное значение, обязана своим существованием монахам. Таким образом, западный монастырь призывал к труду целые массы народа, и примером монаха проводились в жизнь полезные знания и образование. Русские монастыри также владели землями.

Начиная с XI века, русские церкви и монастыри получали от князей и бояр грады, сёла, деревни, земли, борти, в которых они, руководствуясь номоканонами,[99] устанавливают подати и оброки. Во время татарского ига и потом при московских царях число монастырей и богатство их увеличились необычайно. К концу XVII века насчитывалось до тысячи монастырей, а число душ, которыми владели они, простиралось до миллиона. Одна Троицкая лавра в 1744 году имела до ста тысяч крестьян.

Подобно князьям, монастыри сначала сбирали различные медовые дани. В пользу киевской Софийской митрополичьей вотчины по записи 1415 года шла дань мёдом, которая с разных людей определялась так: 2 колоды мёда, 9 мер мёду, 4 ведра мёду, 2 караймона мёду, ведро мёду, караймон мёду, ручку мёду, постолопщина, с Подолешенской земли под Полозом 3 ведра мёду «а ночь пити», 2 лукне пятипядных, а третье чотыръпядное, 3 ручки меду. В юго-западной Руси, богатой мёдом, князья и бояре обыкновенно приносили в дар церкви медовую дань. В 1463 году княгиня Иулиания Мстиславская жалует Троицкому собору из своих доходов с имения 13 кадей мёду, 8 бочек хмелю, и при этом накадные гроши. В 1480 году князь Юрий Семёнович Гольшанский подтверждает грамоту своего деда на дачу киевскому Печерскому монастырю земли с медовой данью — мера мёду и полмеры мёду. Ту же медовую дань записывает Печерскому монастырю в 1486 году Юрий Зиновьевич. Князь Константин Острожский с женою своею записали в 1520 году в пользу туровской епископской кафедры медовую дань у волости Смедынской — вёдер двенадцать. Киевскому Михайловскому Злотоверховскому монастырю по записи короля Сигизмунда 1526 года дано селище Селивановское, а с него две кади мёду, и разные другие сёла, с которых также шла медовая дань.

На северо-востоке монастыри сбирали пошлину с пива и мёда, и, кроме того, с братчин, тогда как на юго-западе и неслыханно было, чтоб духовное лицо взяло что-нибудь с братства. В северо-восточных монастырях варили в обширных размерах квасы, пива и меды, для чего были заведены квасни с кадями в сотни вёдер, квасоварные и пивные палаты, и пивные дворы. В 1609 году во время осады Троицкой лавры литовцы зажгли пивной двор, который ещё недавно стоял против нынешних наместнических келий. Игумен монастыря, отправляясь в Москву, брал с собой из погреба «три мѣха квасу, мѣх квасу ячново с медвяннымъ смѣшенъ». Когда монастырские приказчики ехали с рыболовья с погонными на весну, то посылали на своз старцам «квасу медвяннаго по ведру, да насадка квасу ячново ведръ въ семь». Когда ехал старец в погоню, то ему давали «квасу медвяннаго яндову большую 10 чашъ, мѣхъ квасу ячново, 4 мѣха квасу обышново, да ставецъ меду». Когда старцы отправлялись на ез, то им давали по 2 четверти солоду яшново, «по ставу по невеликому меду». Мёду покупали для монастыря по 1200 пудов и больше. Особенно славились квасы монастырские, и при Михаиле Фёдоровиче в этом отношении пользовался особой известностью Сергиев монастырь возле Холмогор, куда государь посылал своих поваров для ученья квасного варения. Все монастырские нужды касательно варения напитков исправлялись крестьянами, которые и солод на квас молотили, и пива варили, и с выти по три воза дров на квасы давали, и давали деньги на вино церковное. Монастырские погреба переполнены были бочками питей. У игумна один погреб был на монастыре, а другой за городом. В наказе Гурию, посланному в 1555 году архиепископом в Казань, сказано было: «Меду и пива у себя на погребѣ не держать, — держать у себя на погребѣ квасъ, а вино, медъ и пиво держать за городомъ на погребѣ». В Новодевичьем монастыре, когда жила в нём царица Евдокия, в погребах хранились вино венгерское, бургонское, французское, воложское, вино воложское налитое на ликёр венгерский, и другие вина целыми бочками; водки: тимонная, анисовая и другие, куфами, в том числе одна куфа, залитая сосновым побегом, а другая ландышем; вишнёвки, пива, полпива и меды, тоже бочками; простого вина после царицы осталось 473 ведра.

Подобно государству, монастырь сбирал пошлины с питей, и «без явки» монастырскому приказчику крестьянин не смел сварить пива, или поставить мёду, даже для праздников, свадеб и поминок. В уставной грамоте Кирилло-Белозерского монастыря 1593 года за варение пива без явки на «томъ крестьянинѣ на монастырь пени гривна безъ отдачи». В наказе суздальского Покровского монастыря 1632 года явка положена с чети пива по деньге, и с пива с пуда по деньге. Троицкий Ипацкий монастырь брал с пива явки по 7 денег, да кто в печь поставит пиво по одной деньге. Явку записывали в книги, и явленное питьё позволялось пить только в известные дни. Иверский монастырь наказывал: «А который крестьянинъ явитца къ празднику сварить пива, и прикащику тѣхъ селъ записывать, и велѣть ему держать пиво день или два, а большое у кого случится — три дня». Тихвинский монастырский собор постановил в 1666 году следующий приговор: «А у кого изъ посадскихъ людей в посадѣ у десятника, въ чьей-нибудь десятнѣ, вымуть продажное корчемное питье, вино или пиво, или табакъ, и квасъ дрожжанной, мимо десятского и монастырскихъ десятских служекъ, то на тѣхъ на десятскихъ, приказныхъ служкахъ, и на тѣхъ, у кого то заповѣдное питье объявится, доправить пеню, и бить ихъ плетьми нещадно, для того, чтобъ темъ служкам на тѣхъ людей, у кого корчемное продажное питье объявится, объявлять на монастырѣ напередъ монастырской выемки тотчасъ». Троицкий Ипацкий монастырь наказывал своему старцу-приказчику, что если кто «учнет вино или квас продавать, на том пени по пяти рублей на человека, а кто беден и нечего из него взять, того бить ботогами». Иверский монастырь наказывает своему приказчику смотреть накрепко, чтоб крестьяне отнюдь в лесах винных браг не варили. Соловецкий монастырь в грамотах 1540 и 1679 годов объявляет, чтоб людей, которые будут продавать вино в Ворме и Шижме, и Сухом Наволоке, и в Слободке, нигде не пускать на подворье, а казакам и крестьянам вина у них не покупать, да и своего не курить. Если же у кого «выймут вино», то с того человека доправить пеню: на монастырь рубль, приказчику 20 алтын, а доводчику четыре гривны московские. В наказной памяти нижегородского Печерского монастыря 1658 года старцу Онуфрию сказано: «А кто станетъ покупать вино и привозить домой, или кто станетъ пити на кабакѣхъ, и с тѣхъ имати пени по два рубля».